Коллаборационисты, служащие в юденратах и полиции, по идее, имели возможность устраивать саботаж, скрывать членов движения сопротивления, спасать своих единоверцев, осуществлять шпионаж и всячески бороться против немцев. Однако, как показали реалии жизни, лишь единицы людей, имеющих такую ограниченную власть, пытались облегчить судьбу евреев...
Самое известное гетто, испытавшее и бандитский бунт и полную ликвидацию, было в Варшаве. В нём были все типы еврейских коллаборационистов – члены юденрата, полицейские и многочисленные агенты гестапо.
У израильского истеблишмента есть очень веские основания для того чтобы скрывать правду о преступлениях юденратов, потому что в подавляющем большинстве своем эти нацистские пособники являлись сионистскими функционерами. Судья Беджамин Халеви, который судил в Израиле и Кацнера и Эйхмана, узнал от Эйхмана на перекрёстном допросе, что нацисты рассматривали сотрудничество юденратов с нацистами как основу, фундамент еврейской политики. Где только евреи ни жили, у них везде были признанные еврейские вожди, которые почти без исключения так или иначе сотрудничали с нацистами.
Варшавский еврейский квартал был организован в 1940 году, максимальная численность его достигла 0,5 млн. человек. Евреи ковали победу Германии, работая по немецким заказам как внутри гетто, так и вне его.
Верхний слой в гетто составили преуспевающие коммерсанты, контрабандисты, владельцы и совладельцы предприятий, высшие чиновники юденрата, агенты гестапо. Они устраивали пышные свадьбы, одевали своих женщин в меха и дарили им бриллианты, для них работали рестораны с изысканными яствами и музыкой, для них ввозились тысячи литров водки. «До первых мест в нашем загаженном мирке дорвались гнусные паразиты», — записал в дневнике учитель Абрам Левин. На фоне общей нищеты и отчаяния его шокировали принадлежащие к этому узкому кругу женщины и девушки, их элегантные новые костюмы и накрашенные губы, завитые и обесцвеченные волосы. «Приходили богачи, увешанные золотом и бриллиантами; там же, за столиками, уставленными яствами, под хлопки пробок от шампанского «дамы» с ярко накрашенными губами предлагали свои услуги военным спекулянтам, — так описывает кафе в центре гетто Владислав Шпильман, чья книга «Пианист» легла в основу одноименного фильма Романа Поланского, — В колясках рикш сидели, раскинувшись, изящные господа и дамы, зимой в дорогих шерстяных костюмах, летом — во французских шелках и дорогих шляпах». «Возникали рестораны и танцевальные площадки, — вспоминала Ноэми Шац-Вайнкранц. — Серые стены гетто, голод, смерть на каждом шагу — и в подвалах роскошные увеселительные заведения. Вот «Лурс». Пышно блестят и сияют люстры и мрамор, серебро и хрусталь. Играли наши замечательные музыканты; артисты исполняли не только старые, но и новые номера. Они пели о гетто. Молоденькая певичка с голосом соловья пела так чудесно, как будто никакого гетто не существовало на свете, как будто никто и не знал о немцах. На подносах разносили пирожные и кофе или аппетитный розовый крем с засахаренными орехами». В феврале 1941 г. в «Мелоди-палас» состоялся конкурс на самые красивые женские ноги, в «Мерил-кафе» в конкурсе на лучший танец участвовало пятьдесят пар. Еврейская полиция отгоняла от дверей ресторанов нищих. Немцы снимали картины из жизни верхушки гетто на кинопленку, чтобы демонстрировать потом на экранах роскошь, в которой живет еврейское население оккупированной Европы.
Гетто развлекалось не только в общественных заведениях, пользующихся всё более и более дурной славой, но также в частных борделях и карточных клубах, возникающих чуть ли не в каждом доме...
Зажиточные люди обосновались в «малом» гетто на Сенной улице — широкой, застроенной современными домами с центральным отоплением. Эта улица, на которой не было видно нищих, по которой женщины, как до войны, ходили в мехах и драгоценностях, казалась обитателям гетто островком покоя и достатка. Осенью 1940 г. жители этого района, чтобы избежать переселения, собрали для немецких властей четыре килограмма золота.
Немало жителей Варшавского гетто жили в достатке, многие даже лучше, чем до войны.
Еврейская полиция в Варшавском гетто ходила в форменных фуражках, с желтыми повязками на рукавах, со специальными значками. Огнестрельного оружия немцы им не выдавали. Судя по фотографиям из других гетто, форма полицейского и регалии несколько различались. Своих единоверцев еврейские полицейские лупили резиновыми дубинками. Полиция состояла из бывших офицеров и унтер-офицеров запаса, адвокатов, людей с высшим образованием, а также уголовников.
Полицейскому выдавалась не только дубинка, но и почти неограниченная власть внутри гетто. Этим многие пользовались, и по прошествии определённого времени многие полицейские, бывшие приличные люди, полностью развращались, превращались во взяточников, коррупционеров и садистов.
Вначале евреи положительно восприняли создание еврейской полиции, т.к. надеялись на поблажки и сочувствие – всё же свои. Однако полицейские не знали пощады к единоверцам. Их аргументом было: «Что вы от нас хотите: не мы, так немцы сделают это». Полицейские во многих случаях были ещё более беспощадными чем немцы. Пытаясь выслужиться, они на глазах у немцев ретиво исполняли свои обязанности, проявляя особую жестокость.
Качество жизни еврея в гетто напрямую зависело от количества припрятанных им ценностей (деньги, золото, бриллианты), на которые можно было купить контрабандную провизию, полезные вещи и, главное, откупиться в случае опасности. Взятки брали все, включая некоторых немецких полицейских, даже возможно было откупиться от переселения в трудовые лагеря. Поэтому полицейские, члены юденрата, жулики и аферисты всеми силами пытались накопить как можно больше ценностей. Одним из основных способом обогатиться было вымогательство у своих единоверцев. Например, вечером, минут за 15-20 до девяти, когда пешеходное движение в варшавском гетто должно было прекратиться, полицейские часто переводили стрелку вперед и хватали прохожих, требуя выкупа. Полицейские не стеснялись также раскапывать могилы и вырывать у покойников золотые зубы.
Члены юденрата, крепко связанные с полицией, также терроризировали население жидовского квартала. Юденрат занимался распределением питания в гетто, что давало серьёзный повод для обогащения - в 1941 году поступления от продажи хлебных талонов составляли более двух третей доходов юденрата. По свидетельству очевидцев, в юденрате ухитрялись брать мзду даже с уличных нищих.
Сотрудники юденратовской «Газеты жидовской» упросили немцев запретить ввоз прессы с арийской стороны, в результате чего населению пришлось переплачивать за варшавские и краковские газеты контрабандистам.
Сотрудники юденратов жили роскошной жизнью, посещали театры (в гетто было 6 театров), рестораны, кафе и пользовались другими благами.
Обогатившиеся на других евреях в случае опасности всегда имели возможность за крупную взятку покинуть гетто и раствориться в Варшаве или откупиться. Иногда, еврейские полицейские, получив взятку, даже сами подставляли лестницы к стене, отделяющей жидовский квартал от другой части Варшавы.
Взяточничество и поборы в варшавском гетто достигло астрономических размеров. Сотрудники юденрата и еврейская полиция наживали на этом баснословные барыши. Например, в гетто немцы выдали разрешения на 70 хлебопекарен, однако евреи открыли ещё 800 незарегистрированных, естественно, там использовалось нелегально провезённое в гетто сырьё и никто не следил за нормами санитарной безопасности. По идее, евреи, служащие в полиции и администрации, должны были скрывать их от немцев и радоваться – больше евреев-соплеменников выживет от дополнительного хлеба. На деле же, собственники таких подпольных хлебопекарен облагались крупной «мздой» своей же полицией и юденратом - в случае отказа платить их ждало разоблачение перед нацистами.
Еврейская полиция брала «мзду» также с контрабандистов, доставляющих в гетто продовольствие и прочие вещи. Контрабандным провозом товаров занималась, кстати, и сама еврейская полиция. Поначалу еврейские полицейские имели возможность покидать пределы гетто. Они этим пользовались и ежедневно проносили продукты, которые продавали по бешенным ценам. Спустя несколько месяцев немецкие власти стали арестовывать еврейских полицейских за пределами гетто.
После этого еврейская полиция, заинтересованная в контрабанде товаров в гетто и получении с этого дохода, стала предлагать контрабандистам помощь у ворот входа в жидовский квартал. Наиболее искусных в контрабандном ремесле полицейских начальство освобождало от всех служебных обязанностей, кроме дежурства у ворот гетто. Там полицейские, вместе с немецкими и польскими коллегами, досматривали евреев, работающих вне гетто и возвращающихся после работы ночевать в гетто.
Задачей еврейских полицейских было или договориться с немецкими и польскими полицейскими и поделиться с ними добычей или провести контрабандиста мимо них. За это брали «мзду», которую должны были отдавать в общий котел. Во время дележа между ними, а также между полицией и профессиональными контрабандистами часто вспыхивали кровопролитные схватки. Часто многие полицейские «сыпались» на контрабанде, немцы таких расстреливали. Выживали сильнейшие…
28-го октября 1941 года один еврейский полицейский прошел по всем квартирам в обоих домах по адресу улица Дзельна 93 (примерно 2000 жильцов) и раздал штрафы якобы за свет в часы затемнения. Он не объяснил, в чем дело. Не помогли никакие возражения что уже неделю не было электричества, и никто не мог включить свет; что в большинстве домов итак никогда не зажигают свет; и что все окна занавешены толстыми шторами или заклеены черной бумагой и т.д. Все, кто отказался дать ему несколько злотых (он был согласен и на пятерку), получили штраф за включенный свет и нарушение правил затемнения – 55 злотых. Никто не записал номер того полицейского.
Руководил полицией варшавского гетто колоритная личность - Юзеф Анджей Шеринский, бывший полковник польской армии. Был крещённым евреем. Активно помогал нацистам, но «погорел» на воровстве. Дело в том, что имущество переселённых в концлагеря евреев считалось собственностью немцев, а он слишком много себе прихватил. 1 мая 1942 г. был арестован, но в июле того же года освобождён, т.к. его услуги очень ценили. Реабилитировал себя он при акции переселения трудоспособных евреев в трудовые лагеря.
На первые роли в гетто вышли новые люди, освоившиеся с чудовищной обстановкой и сумевшие извлечь из нее пользу. Готовые в любую минуту получить баснословный выигрыш или пулю в затылок, они ни перед чем не останавливались. Поскольку сам характер «дела» требовал постоянного и возможно более тесного контакта с немцами как получателями всевозможных поборов и взяток, некоторые акулы частного капитала стали сотрудничать с гестапо. Многие попавшиеся контрабандисты стали агентами гестапо – сообщали о припрятанном золотишке, а также о подпольщиках. Такими были контрабандисты Кон и Геллер, захватившие в свои руки все транспортное дело внутри гетто и промышлявшие кроме того в широких масштабах контрабандой. Летом 1942 г. они оба были убиты конкурентами.
В борьбе за власть в гетто с юденратом соперничала группа проходимцев, возглавляемых старым гитлеровским агентом и в то же время ярым сионистом, сыном раввина Абрамом Ганцвайхом (Abraham Gancwajch). Если юденрат был подчинен немецкому комиссару гетто Ауэрсвальду, то Ганцвайх сотрудничал непосредственно с гестапо. Борьба Ганцвайха с юденратом отражала, таким образом, соперничество между гестапо и немецкой гражданской администрацией.
Организовав и возглавив целую сеть общественных организаций, Ганцвайх хотел привлечь в них все более или менее активные и влиятельные силы гетто, чтобы поставить их под контроль и на службу нацистам. Среди организаций Ганцвайха были «Комитет по борьбе с ростовщичеством и спекуляцией», собиравший взятки с ростовщиков и спекулянтов, «Еврейская скорая помощь», работники которой с красной шестиконечной «звездой Давида» на рукаве и в шапках с голубым околышем обходили дома и вымогали деньги под угрозой доноса о якобы вспыхнувшей эпидемии, «Комитет по контролю мер и весов», «Союз еврейских инвалидов войны 1939 года», «Экономическая взаимопомощь», «Сектор верующих евреев», один из руководителей которого, известный проходимец Глинценштайн, именовался «раввином», хотя раньше никогда таковым не был, «Секция охраны труда», «Отдел по борьбе с преступностью и нищенством среди молодежи», «Покровительство писателям и художникам», «Антисоветская лига» и другие — на все вкусы и склонности. В просторечии все мафиозное ведомство Ганцвайха, занимавшееся контрабандой, рэкетом и шантажом, называли «Тринадцать» по номеру дома на улице Лешно, где находилась его штаб-квартира.
«Тринадцать» заявили о намерении искоренить контрабанду, что на практике свелось к взиманию с контрабандистов еще одного побора. Ганцвайх яростно обличал юденрат как разложившееся учреждение, сборище капиталистических акул, равнодушных к судьбе народных масс.
Еженедельные визиты в резиденцию гестапо на аллее Шуха, куда он приносил свои отчеты о жизни и настроениях в гетто, нередко заканчивались ответной информацией гестаповцев о событиях на фронтах и в мире. Такая информированность создавала Ганцвайху дополнительный ореол, который содействовал его проникновению в широкие общественные круги. Разумеется, это был не просто заурядный осведомитель. Он претендовал на весьма заметную роль в жизни общества. Собирал у себя интеллигенцию - литераторов, раввинов, политических деятелей. Его так боялись, что некоторые присылали заверенные врачом справки о болезни, не смея не придти просто так. Он был неплохим оратором, свободно владел ивритом, идиш, немецким, польским, знал еврейскую историю, культуру. Такая разносторонняя образованность помогала ему проповедовать изоляционистскую концепцию, имевшую известную притягательность в еврейских общественных кругах. Ганцвайха постоянно демонстрировал свое могущество: то вызволял из тюрьмы школьного учителя Януша Kорчака, куда тот попал за отказ носить повязку, то освобождал из заключения нескольких раввинов, то добился оставления в гетто Сенной улицы - приюта еврейской аристократии.
На собраниях широкой общественности Ганцвайх говорил, что победа гитлеровского «нового порядка» в Европе — свершившийся исторический факт, с которым необходимо считаться. По окончании войны, утверждал он, евреи будут вывезены за пределы Европы и получат широкую автономию. Ганцвайх подчеркивал положительные для евреев стороны в создании гетто: здесь они наконец избавились от угрозы растворения в других народах, получили самоуправление и возможность развивать без чуждых влияний еврейскую культуру. Ганцвайх восторгался тем, что в гетто евреи могут занимать должности, которые раньше были для них недоступны, — служить в полиции, работать на почте и на городском транспорте.
С течением времени и о связях «Тринадцати» с гестапо, и о том, что Ганцвайх слал туда отчеты и доносы, стало широко известно в гетто. Все, например, знали, что в апреле 1942 г. по доносу Ганцвайха немцами был задержан председатель юденрата Адам Черняков, вернувшийся потом домой избитым в кровь. Общественные деятели стали избегать Ганцвайха; некоторые в ответ на его приглашения предъявляли фальшивую справку о болезни. Левые круги гетто клеймили Ганцвайха и «Тринадцать» как гитлеровскую агентуру.
Конкурирующая группировка еврейских гестаповских агентов во главе с Кономи Геллером добилась роспуска «Тринадцати» немецкими властями. Около двухсот человек из числа сотрудников «Тринадцати» перешло после этого в еврейскую полицию. В ночь на 24 мая 1942 г. немцы перестреляли всех тех из группы Ганцвайха, кого смогли обнаружить. Самому Ганцвайху с несколькими помощниками удалось скрыться. В конце концов, агент со стажем погиб в 1943 вместе с семьёй в тюрьме.
Особенной была еврейская коллаборационистская организация в Варшаве «Жагев» (польск. Zagiew - «Факел»). Это были евреи, сотрудничающие с гестапо, её задача состояла в том, чтобы выявлять поляков, которые укрывали евреев за пределами гетто. В организации состояло до 1000 агентов гестапо, евреев по происхождению. Некоторым из агентов даже разрешалось владеть огнестрельным оружием.
Под одноименным названием «Жагев» издавалась газета (редактор - Шайн), содержавшая левацкие лозунги, иногда даже призывы к восстанию. Во время бунта 59 из 60 сотрудников газеты «Жагев» были убиты еврейскими боевиками.
В Варшавском гетто высокопоставленным сотрудником юденрата был агент Абвера со стажем - Альфред Носсиг. Он был очень пожилым (родился в 1864 году) и образованным человеком (имел ученые степени по юриспруденции, медицине, философии, писал пьесы, статьи, лепил скульптуры). Был сионистом, мечтал о еврейском государстве, в создании которого были заинтересованы и нацисты - поэтому Носсиг и стал активно сотрудничать с ними, в гетто он видел объединение евреев. Глава варшавского юденрата уже в конце 1940 года получил приказ включить в состав юденрата Носсига. Почтенный Носсиг постоянно слал в гестапо свои рапорты. Был застрелен у себя дома еврейскими боевиками в 1943 г. - считается что это был первый случай "еврейского героизма" во второй мировой войне.
В гетто еврейских полицейских побаивались наряду с немцами и даже больше. Еврейские полицейские, знающие, что могут быть запросто расстреляны немцами, пытались перед ними выслужиться, подражали им и нещадно избивали своих единоплеменников, иной раз до смерти. Большинство из этих людей, в прошлом образованных, избрали путь выживания путём самого тесного сотрудничества с нацистами. Полиция, как и члены «юденрата» приняли «рациональную» позицию, мол, когда все нетрудоспособные сдохнут, тогда останутся рабочие и они – еврейская власть. Поэтому ждать помощи неработающего на нацистов еврею у полицейского было бессмысленно: смерть больного, старика, малого ребёнка была жизнью таких приспособленцев - сыновей еврейского народа.
Хотя известны факты единичного участия полицейских в движении сопротивления в Рижском гетто. Некоторые бывшие полицаи участвовали в бунте в Варшавском гетто, хотя большинство их занималось его подавлением.
Полиция и агенты-евреи, служащие немцам, выдавали немцам еврейских бандитов. Весной-летом 1942 года в варшавском гетто начались первые аресты и убийства по спискам, подготовленным ими. Доходило до абсурда. Например, немец по происхождению, адвокат Бенедиктович, презревший привилегию записаться в фольксдойчи, собирал для евреев деньги, помогал выбраться из гетто. По доносу еврея — агента гестапо он был арестован и просидел девять месяцев в тюрьме!
Время от времени еврейские полицейские принимали участие в расстрелах. 27 октября 1942 года 7 членов еврейской полиции под руководством начальника Вильнюсского гетто С. Деслера в Ошмянах (Белоруссия) участвовали в массовом убийстве 406 белорусов.
Исследователь Аарон Вайс дал такую оценку деятельности еврейской полиции: «Обратимся к общей оценке отношений «юденрата» и полиции и попробуем проанализировать образ действий этих двух организаций... Из собранных данных можно сделать важный вывод: в 86 из 100 общин Генерал-губернаторства (т.е. в Польше – прим. автора статьи) мы обнаруживаем заметную координацию действий еврейской полиции с немцами в разные периоды и при исполнении разнообразных акций, в том числе в сборе людей во время так называемых «массовых акций».
Гитлеровцы уже давно отмечали, что Варшавское гетто превращается в «гнездо разложения и бунта», однако в конце концов у Гиммлера лопнуло терпение и он распорядился приступить к частичному переселению его обитателей в трудовые лагеря Люблинского дистрикта. Понимая, что депортация вызовет большие трудности, немцы на первых порах прибегли к разного рода увещеваниям. Еврейские фабриканты во главе с Теббенсом пытались уговорить евреев поехать добровольно. Восемь мастеров-евреев, специально привезенных из Люблина, расхваливали условия, ожидавшие там переселенцев. Им вторила еврейская администрация фабрик.
Юденрат и полиция приняли активное участие в отправке людей в трудовые лагеря. Юденрат должен был ежедневно готовить к отправке по 6000 человек, не считая 100 человек из еврейской полиции - для охраны переселенцев перед их посадкой в вагоны.
Две тысячи еврейских полицейских с ажиотажем стали выполнять приказы немцев. Полицейские вначале отправляли нищих, потом инвалидов, стариков, беженцев, беспризорных детей, а богатых оставляли.
Юденрат призвал население гетто помочь еврейской полиции отправить установленное число людей, так как это спасет от репрессий остальных. Было предложено создать группы добровольцев для помощи полиции в деле выселения. Еврейская полиция пообещала выдать добровольно явившимся на сборный пункт по три килограмма хлеба и по килограмму мармелада. Еврейский народ потянулся – во-первых, за награду, во-вторых, выдав кого-то, доброволец отводил смерть от себя самого! Награду вскоре пришлось даже уменьшить от наплыва добровольцев.
Выселение сопровождалось страшными побоями евреев еврейскими же полицейскими и добровольцами. До 75% выселяемых отправлялись в трудовые лагеря. Вскоре начался новый этап переселения - по мере уменьшения населения гетто и распространению слухов о суровых условиях в трудовых лагерях (некоторые евреи сбежали и возвратились в гетто обратно) теперь требовалось силой вытаскивать евреев, которые не работали на нацистских предприятиях. Схема была проста - рано утром еврейская полиция блокировала ворота дома и затем выгоняла всех жильцов во двор, где они, выстроившись в шеренгу, ожидали проверки документов. Тех, кто не мог представить справку о работе на немецком заводе или в юденрате, грузили на повозки. Жен и детей, работающих на немцев не трогали, но родителей и прочих родственников не щадили.
Усердие еврейских полицейских и их пособников было отмечено немцами. Так, коменданта умшлагплаца (сборного пункта рядом с ж/д станцией, откуда должны были отправлять евреев) Шмерлинга сами немцы за жестокость прозвали «еврейским палачом». Имущество полицейские всё же грабили… Прочёсывание кварталов, когда еврейские полицейские оставались одни, помогала им сильно нажиться – за взятки полицейские отпускали задержанных.
Акция по выселению начала сворачиваться. Было вывезено около 300 тыс. человек. В гетто оставались только нужные рабочие. Т.к. членов юденрата и полиции не выселяли, вскоре немцы обнаружили, что, то их процентное соотношение непомерно выросло. Взялись и за них…
Сначала стали выселять некоторых ненужных членов юденрата, в чём им истово помогала еврейская полиция. В заключение акции немцы 21 сентября окружили дома еврейской полиции на Островской и Волынской улицах и отправили в трудовые лагеря большую часть полицейских вместе с женами и детьми. В услугах этих людей они больше не нуждались, их было слишком много. Не попавшие под сокращение полицейские во главе со своими начальниками изо всех сил помогали немцам и в этом деле, пытались казаться нужными, избивали своих бывших сослуживцев.
http://avrasiya.info/enyenitarix/6610-evrei-na-sluzhbe-u-nacistov.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий