По мнению известного востоковеда, будущее курдов довольно туманно и не подлежит прогнозированию, вопреки огромной информационной лавине, посвященной курдской тематике, а вот талыши сегодня стали одним из важных геополитических факторов в регионе.
«Сегодня талыши – один из важных геополитических факторов в регионе. Национальная консолидация талышей – это уже почти завершенный процесс, в то время как говорить не то что о единой азербайджанской нации, но даже о едином азербайджанском этносе в настоящее время – при наличии столетней государственности – говорить не приходится. Это удивительно, поверьте!»,- говорит Гарник Асатрян.
– Господин Асатрян, недавно в беседе, опубликованной у нас, вы говорили о некoем талышском феномене, об особом пути талышей к самоопределению. Хотелось бы поговорить об этом более подробно.
– Понятие «талышский феномен» – это условное обозначение той общественно-политической ситуации, того брожения умов, настроений внутрипопуляционного дискурса, которые наблюдаются ныне в Талышистане, на этнической территории талышей, занимающей юг Азербайджанской Республики. Оно включает настрой, духовно-интеллектуальный уровень и идеологию активной части талышского общества. Одним словом, под «талышским феноменом» можно понимать уникальную атмосферу, царящую ныне в талышской среде, в том числе и в диаспоре, обусловленную всплеском самосознания и бурными процессами, связанными с национальной консолидацией талышского народа.
– Но подобное, в общем-то, свойственно всем народам, ведущим борьбу за самоопределение?
– Уникальность талышского феномена, во-первых, в том, что подъем национального духа проявляется в высшей степени релевантно, без мифотворчества, без иллюзий и романтики, без кустарного экспансионизма, примитивного бахвальства о превосходстве собственного этноса и прочих клише, искажающих сознание и нарушающих логическую канву коллективного разума народа. Талыши прагматичны, и эта черта менталитета прослеживается именно в конструировании весьма реалистичной идеи будущего. И, во-вторых, как я уже говорил в моей предыдущей беседе, мировоззрение талышей очень предметно, дискретно, не расплывчато и не сумбурно, что обычно свойственно сообществам, живущим в условиях превалирования кланово-племенных отношений и не имевшим никогда институтов собственной власти. Данное обстоятельство действительно выделяет талышей среди этнических образований, стремящихся к свободе. Ведь общеизвестно, что народы, находящиеся в процессе борьбы, т.е. пассионарного перегрева, как правило, лелеют в себе некий мифологизированный образ своей истории и культуры, очень далекий порою от объективной картины, которую рисует наука. Накал страстей всегда порождает экстремизм – будь то в идеологии, в устремлениях и даже в действиях. Но для достижения цели наличие мифов, романтики и запредельных установок в Национальной Идее имеет границы допустимого. Допустимый процент этой, так сказать, «издержки перегрева» в мировоззрении и идеологии борьбы не должен превышать определенного уровня. Иначе народ обречен на вечные искания. Яркий пример тому – курды.
– Так, значит, особенность талышей – в прагматизме и трезвости мышления?
– Эти качества обусловлены рядом обстоятельств. Вы, разумеется, знаете об автохтонности, то есть, изначальной принадлежности этноса к данной территории. Но часто это понятие весьма условно. Коренными или автохтонными считаются народы, сформированные в географическом ареале своего проживания, который называется «этнической территорией». В современном мире этническая территория народа не часто совпадает с нынешним местом его проживания. Но даже при однозначно установленной автохтонности определение четких контуров этнической территории того или иного народа почти всегда является трудной задачей. Чаще всего нельзя с уверенностью сказать, что вот такой-то народ сформирован именно на такой-то территории и при этом живет на ней и в данное время. Талыши являют собой редкий случай подобного филигранного совпадения. В течение нескольких тысячелетий они находятся на земле, которая является колыбелью их отдаленных предков – кадусиев. А кадусии – одно из крупных этнических образований южнокаспийской конфедерации – древнейшие обитатели этого края. Каково происхождение кадусиев, на языке какой группы они говорили до иранизации Иранского плато – вопросы, требующие отдельного разговора. Главное же здесь – тысячелетняя беспрерывная жизнь этноса на одном и том же участке замли. Что получается? В течение этого продолжительного периода времени этнос и среда обитания как бы срастаются друг с другом, ландшафт становится частью сознания народа, основой его мировосприятия, поведенческих стереотипов, нравственных норм и характера. Земля – этническая территория – в подобных случаях превращается в ценностную категорию, предопределяющую моральный облик народа. Диалектическое единство народа и земли обитания как вечная константа сознания порождает, естественно, прагматизм и предметность мышления – то, что свойственно талышам. (Кстати, нас, армян, тоже часто считают прагматичным народом, имеющим предметное мышление, без декоративных выкрутасов, без орнаментальности.) Вот от этой вечной константы сознания и идет талышский склад характера, уникальность их образа. Но есть еще одно обстоятельство, повлиявшее на формирование талышского менталитета. Это – однородность этноса. Мы знаем, что народы обычно формируются путем разного рода смешений – в результате адстратно-субстратных и даже суперстратных процессов. Чем раньше это происходит, тем больше однородность этноса. У талышей, судя по всему, были две «мутации» в этнообразовании: это – формирование кадусиев как отдельной единицы в южнокаспийской конфедерации (примерно конец 3-го тыс. до н. э.) и лингвистическая иранизация (середина 1-го тыс. до н.э. – начало 1-го тыс. н. э.). То есть, выходит, талыши уже минимум две тысячи лет составляют единый этнос, несмотря на то, что в отсутствие государственности процессы национальной консолидации у них восходят лишь к середине 18-го в. Однозначное восприятие собственной этнической общности, границ ее обитания, иначе Родины, духовное ее прочувствование и долгая генетическая память порождают особый склад ума, зрелое мышление. Тут нет места орнаментальности, нет места фантазии и эмоциональным вариациям на тему «мы вот такие-эдакие», нет нужды, наконец, в придумывании Истории. Все предельно ясно: и исторические корни, и родственные отношения, и культура, и земля, и судьбы этой земли. Вот в чем уникальность талышей!
Не случайно же то, что талыши преодолели в труднейших условиях заключительную фазу к национальной консолидации в течение всего двух десятилетий – от создания Талыш-Муганской республики в 1993 году и до сегодняшнего дня. Всего десять лет тому назад речи о талышах вообще не было, кроме как в узких кругах специалистов. Многие не знали, что это за народ. Сегодня талыши – один из главных геополитических факторов в регионе. Национальная консолидация талышей – это уже почти завершенный процесс, в то время как говорить не то что о единой азербайджанской нации, но даже о едином азербайджанском этносе в настоящее время – при наличии столетней государственности – говорить не приходится. Это удивительно, поверьте! О курдах, например, говорят больше ста лет, но и при таких благоприятных сегодня для них обстоятельствах будущее их туманно и не подлежит прогнозированию, вопреки огромной информационной лавине, посвященной курдской тематике. С талышами же все ясно. К тому же, и интеллектуальный потенциал, и общественное сознание курдов не идут ни в какое сравнение с этими показателями у талышей, с высоким уровнем и зрелостью их общественно-политической мысли – не говоря уже об уровне консолидации, исторической адекватности и реалистичности поставленных задач. Сравните для примера хотя бы курдские блоги и сайты с талышскими. Или, еще пример, у курдов – сотни круглосуточных спутниковых телеканалов, у талышей – всего одно «Талышское национальное телевидение», вещающее трижды в неделю по полтора-два часа через интернет. Просто сравните их уровни и, соответственно, степень воздействия на умы!
Словом, талыши в одночасье, как будто ниоткуда, громогласно заявили о себе и стали неотъемлемой частью политических реалий нашего времени. Они не покинут поля, пока не получат своего. Пассионарности талышей нет предела. Вот почему я говорю о талышах как об особом феномене.
– На организованном на днях вашим Институтом круглом столе, посвященном национальным меньшинствам Азербайджана, вы заявили, что коренные народы, независимо от их численности, в любом случае должны иметь особый статус. Как Вы прокомментируете это?
– Верно. Прежде всего я имел в виду, конечно же, постсоветские искусственные миниимперии типа Азербайджана, которые, вобрав в себя этнические территории ряда коренных народов, сделали последних «меньшинствами» на собственной земле. Разве не абсурдно говорить о талышах, лезгинах или аварцах как о «нацменшинствах» лишь потому, что турки-азербайджанцы, занимающие титульные позиции в Азербайджане, составляют численное большинство? Автохтонность, разумеется, культурно-историческая категория, а не юридическая. Но, я убежден, что она должна обрести и правовое, и нравственное измерения. Народ, живущий тысячелетиями на своей территории, не может быть ограничен статусом меньшинства. Но для Азербайджана этот вопрос на данный момент уже не представляется актуальным, ибо как талыши, так и лезгины, и аварцы стоят на твердом пути сецессии – любой другой статус их не удовлетворит, они настаивают на радикальном решении своих судеб.
– Вернемся к основной теме нашей беседы. В чем Вы видите преимущества талышского движения в сравнении с курдским? Связано ли это с интеллектуальным потенциалом талышей и курдов или какими-то другими факторами?
– Вообще, народы, естественно, не бывают хорошими или плохими, способными или неспособными, интеллектуальными или наоборот и т.д. Все имеет исторические причины – и уникальность, и заурядность. То, что я сказал, не значит, что курды или турки-азербайджанцы хуже, чем талыши. Что касается курдов, то возникает вопрос: можно ли в целом говорить о едином народе под названием «курды»? Уверен, всякий, кто серьезно занимался данной проблемой, ответит отрицательно на этот вопрос. По существу, мы имеем этнический конгломерат, который лишь весьма условно можно обозначить этнонимом «курд». Основную массу этого конгломерата составляют, конечно, северные курды – курманджи, живущие главным образом в Турции и Сирии. Так называемые южные курды, населяющие Иран и Ирак, – фактически, другой народ, хотя обозначение «курд» по отношению к ним более адекватно, чем – по отношению к северным. Между этими двумя крупными частями указанного массива очень мало общего. Они говорят на разных диалектах – на самом деле языках, которые исключают прямое общение. Эти диалекты существенно отличаются друг от друга как, например, русский и чешский. Плюс к этому – племенные, религиозные, мировоззренческие и иные отличительные черты… Более того, в «курдский» конгломерат необоснованно включают этнические группы, вообще далекие от курдов, говорящие на других иранских языках и имеющие собственный идентитет. Это, прежде всего, – пятимиллионный народ заза (самоназвание – дымыли), населяющий нынешнюю турецкую провинцию Тунджели (Дерсим) и прилегающие к нему с юга, востока и запада области. Это – потомки переселившихся в 10-11 вв. дейламитов – из Дейлама, высокогорной части южнокаспийской иранской провинции Гилян. Далее – гураны, включающие подгруппы авроманов, баджаланов и кандуляйцев, обитающие на северо-востоке Ирана и на приграничных иракских территориях. И, конечно же, езиды – отдельная, уникальная этно-конфессиональная группа, самосознание которых зиждется именно на противопоставлении себя к курдскому массиву как «к враждебному иному» (т.н. Inimical Others). К курдам – также необоснованно – порой причисляют луров, бахтиаров, лакцев и калхоров, живущих в центральном и южном Иране. Достаточно отметить, что заза и гурани – совершенно отдельные иранские языки – отличаются от курдского – как южного, так и северного – так же как, скажем, пушту (афганский) от персидского или немецкий от английского. А языки луров и бахтияр вообще принадлежат к другой группе иранских диалектов, они ближе к персидскому.
Что касается религиозной палитры этого пестрого конгломерата, то и здесь мы видим богатое разнообразие – это и традиционный суннизм, и суфийские братства (накшбандия, кадырия), и ортодоксальный шиизм, и крайний шиизм (кызылбаши, ахл-и хакк), бекташия и т.д. Так причудливо переплетены этнические, племенные, религиозные и конфессиональные идентичности среди этого массива, что определить его как единый народ, причем с четким этнонимом – «курд», невозможно, как бы мы этого не хотели. Если, разумеется, мы исходим из объективных параметров оценки ситуации, а не субъективных политических или иных установок. Еще более углубляет проблему отсутствие четкой дефиниции самого понятия «курд». Если бы таковое существовало, то рамки этого определения, возможно, не позволили бы огульно причислять к и без того пестрому конгломерату массу этносов, вообще не имеющих к нему отношения.
Плюс ко всему, этот мозаичный этнический континуум не является автохтонным на большинстве территорий, где он ныне представлен – ни в Турции, ни в Ираке, ни в Сирии и т.д.), – учитывая то, что прародина, этническая территория носителей протокурдских диалектов находится намного южнее указанных ареалов, а именно – в центральном Иране. По сути дела, курдоязычные племена и конфедерации – постоянно, на протяжении веков мигрирующая стихия. Это очевидно на примере их племенного сознания, не соотносящего себя исторически ни с одной из конкретных территорий. А вот о талышах подобного никак не скажешь – они всегда были привязаны к своей земле. Да и вообще в южнокаспийской полосе массовых демографических передвижений не было, разве что уже упомянутая выше волна дейламитского переселения в Восточную Анатолию в 10-11 веках.
И каким же образом на фоне описанного курды могли бы составить конкуренцию талышам – единому народу с едиными корнями и с единым видением мира? Разве сопоставим оформленный этнос с сообществом, признающим преимущественно кланово-племенную аффилияцию? По сути, сравнение талышей с курдами – методологически неверно поставленная задача. Проблема курдов в том, что они, не будучи единым этническим конструктом, очень рано, еще на заре имперских амбиций больших держав, стали объектом воздействия и политического манипулирования. И, как обычно бывает в таких случаях, объект воздействия стали искусственно наделять характеристиками единого народа: исторической территорией, этнонимом, прочими атрибутами. В этом особенно преуспели британцы: они издавали карты, где вся территория Западной Армении, северо-западного Ирана и северного Ирака обозначалась как «Курдистан». Между тем как «Курдистан» никогда в истории не был политическим термином и даже как географическое название употреблялся очень редко и в общем-то условно, поскольку мусульманские этнические группы данного ареала, которые не говорили на персидском, арабском и турецком языках, часто обозначались как курды. Термин «курд» изначально не был этнической атрибуцией, а лишь – социальной, со значением «скотовод, кочевник, пастух». Внешние же политические силы, с пониманием дела используя эту ситуацию, стали искусственно прививать националистические воззрения сообществам, которые находились еще на племенном уровне. Именно вследствие этого, наука о курдах обросла массой неверных интерпретаций, ставших чуть ли не непреложными истинами. Так, начиная от мятежа Шейха Убейдуллы в 1880 г. и до Дерсимского восстания 1937 года, т.е. все восстания, имеющие чисто религиозно-племенной, а иногда и явно разбойничий характер – восстание Шейх-Саида 1925г., разбойничьи набеги и бесчинства Исмаил-бека Сымытко (Сымко) в конце 20-х гг. 20 века, Араратское восстание 1927-30 гг. и т.д. – стали определяться как проявления «национально-освободительной борьбы курдского народа». Обычные фольклорные поэмы возводились в ранг «национального эпоса», посредственные подражатели-эпигоны персидской поэзии становились представителями «классической курдской литературы», даже «находились» фейковые «пергаменты», написанные якобы среднеперсидским письмом на «древнекурдском языке» и т.д.
Так что речь вовсе не идет о том, какой народ – лучше; просто талыши – это единый народ, а курдам – именно курдам, без покусительства на идентичность иных этносов – еще предстоит пройти свой путь до полной кристаллизации в качестве отдельного народа или, скорее, народов.
– Независимо от вашей оценки «курдского конгломерата», как вы оцениваете его значимость как потенциального фактора против Турции? Об использовании «курдской карты» много говорится сейчас в российском аналитическом сообществе и даже в политических кругах.
– Любая этническая группа может стать фактором при умелом манипулировании. И курды в этом смысле – отменный материал, увы! Они вот уже более века всегда выступают как средство в чужих руках, как обьект, а не как независимый субьект. Но надо учесть, что все более или менее значимые политические процессы среди курдов происходили в турецком поле – будь то в Османской империи или в республиканской Турции. К тому же, «курдская карта» имеет многочисленные прямые и побочные коннотации и рефереции, в которых доля России, увы, очень мала. Курды всегда были в культурно-исторической орбите турок (и Запада) и всегда в ней останутся, несмотря на кажущийся антагонизм, прослеживающийся в исторических событиях разных периодов, в том числе и в наше время. Курды никогда не были пророссийскими и никогда не проявят себя в русле политических интересов России. Лишь ситуативно, так сказать тактически, некоторые их части могут оказаться в пророссийском контексте. Окутывающая курдов со всех сторон мифология достигла такого предела и так укреприлась в общественно-политическом поле, что порой она приводит к неверным заключениям и разного рода прогнозам в кругах, далких от тонкостей и эзотерики курдского вопроса. И это – не только в России. Мифологизировано почти все, что касается курдов – от их происхождения, истории, культуры, этнической атрибуции и численности до «воинской удали и боевого потенциала». И в этом, к сожалению, определенную роль сыграло и советское курдоведение. Академик Иосиф Абгарович Орбели, например, как-то характеризовал их как «рыцарей Востока».
– И последний вопрос. О талышах и курдах мы погоровили достаточно. Что значат названия этих народов? Объясняются ли они как-то?
– Имейте в виду, этнонимы в очень редких случаях поддаются обьяснению и этимологизации. Большинство первичных этнонимов вообще не имеют этимологии. «Первичное» значит «первозданное», то есть изначальное название этноса. Описательные этнонимы – дериваты от названия страны, типа «азербайджанец», «пакистанец» и т.д. – прозрачны. Оба наших этнонима – «талыш» и «курд» – принадлежат к первичным и оба не имеют конкретной этимологии. Еще одно обстоятельство надо иметь в виду: то, что этнонимы – это не вечные ярлыки этносов, они имеют обыкновение меняться и менять свой денотат, то есть обозначаемую группу. Этнонимы порой чем-то схожи с фитонимами, названиями растений: в разное время при разных обстоятельствах и в разных географических условиях они могут обозначать разные растения. Поэтому идентификация конкретного этнического названия в каких-то контекстах – исторических ли, географических ли и т.д. – отнюдь не означает наличие или отсутствие этноса, известного ныне под этим именем. Так вот, «талыш» однозначно восходит к древнему этнониму «кадус», и это один из редких случаев, когда этноним в течение тысячелетий не меняет денотата – обозначаемую группу. Подобное заключение – результат чисто лингвистического анализа, детали которого не имеет смысла здесь подробно излагать. Термин же «курд» имел множество денотатов. Первоначально, как я указывал выше, он был соционимом, передающим понятия «кочевник, скотовод, пастух» и применялся по отношению не только ко многим этническим группам, говорящим на иранских, в том числе курдских, диалектах, но даже и к арабам. Начало кристаллизации термина «курд» в качестве некоего этнонима – пока еще с очень расплывчатым денотатом – восходит лишь к 11-12 вв. нашей эры. Показательно, что даже сейчас во всех иранских диалектах южнокаспийской полосы «курд» означает «пастух мелкого рогатого скота». Но «курд», по всей видимости, восходит к названию древнего народа «кюртиои», который на самом деле никакого отношения к сегодняшним курдам не имеет. Впрочем, это – уже другая история, выходящая за рамки нашей беседы.
http://ru.1in.am/1140639.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий