Немцы в советском плену

Образ пленных немцев по публикациям советской печати периода Великой Отечественной войны 1941-45 гг.

13.05.42: Пленный обер-ефрейтор 11 роты 6 полка 30 немецкой пехотной дивизии Арнольд Хейш рассказал: «Некоторое время я лежал в госпитале в Риге. В городе очень много лазаретов. Все они переполнены ранеными и обмороженными. Недавно я возвратился на фронт. Настроение у солдат очень подавленное. Все хотят скорее вернуться на родину любой ценой. Постепенно рассеивается легенда о том, что русские, не берут немецких солдат в плен. Однако сдаваться в плен очень трудно. Офицеры зорко следят за солдатами, и как только кто-нибудь удаляется от переднего края, по нему открывают огонь из пулеметов. Я тоже подвергся обстрелу, но все же благополучно добрался до русских позиций и был очень тепло принят красноармейцами». (Совинформбюро)

30.01.42: Пленный ефрейтор 527 полка 298 немецкой пехотной дивизии Эрбер заявил: «Недавно во всех подразделениях зачитали секретное обращение Гитлера к немецким войскам. Он призвал отстаивать завоеванную русскую территорию до последнего человека и не отступать ни при каких обстоятельствах. Всех солдат заставили подписать под этим обращением нечто вроде клятвенного обещания. Солдаты, понимающие, что немецкая армия обречена и находится на краю пропасти, назвали гитлеровское обращение своим «смертным приговором». (Совинформбюро)

31.07.41: Германское Информационное Бюро распространяет дикое измышление о том, что будто советские войска без «видимой причины» расстреливают немецких солдат и офицеров, сдающихся в плен. Советское Информбюро опровергает это сообщение, как вымышленное от начала до конца. (Совинформбюро)

03.10.44: Восточнее Риги на сторону Красной Армии перешла группа солдат 4 полка 32 немецкой пехотной дивизии. Перебежчики Стефан Л., Карл Б. и Георг М. рассказали: «Недавно в наш полк приехал командир 50 армейского корпуса генерал Вегенер и выступил с речью перед солдатами. Генерал Вегенер оказал: «Положение немецких войск в Прибалтике чрезвычайно тяжелое. Никто не может сказать, чем всё это кончится. Нам обещали прислать новое оружие, но что это за оружие, мне неизвестно. Будет ли выполнено это обещание, я сказать вам не могу, так как сам ничего не знаю. Поэтому вы, солдаты, должны быть готовы к самому худшему». Генерал был мрачен и озабочен. Из его слов мы поняли, что Вегенер считает наше положение безнадежным.
Вечером обер-ефрейтор Гельмут Р. в небольшом кругу солдат заявил: «У нас действительно есть тайное оружие, при помощи которого мы можем избежать гибели». Все наперебой стали допытываться у Гельмута, что это за оружие. Он ответил: «Обзаведитесь обыкновенной палкой и белым платком. Это как раз и есть то оружие, которое спасет вам жизнь». На другой день мы группой численностью в 16 человек с Гельмутом во главе покинули свою часть и перешли на сторону русских». (Совинформбюро)

01.05.42: О зверствах гитлеровцев давно писали в газетах. Теперь страшные повести перешли в частные письма. Про фашизм теперь говорят не докладчики, а колхозники освобожденных деревень. В одном селе возле Можайска при мне провели пленных. Собака подошла к немцам и, ворча, отошла в сторону. Женщина сказала: «Даже собака понимает»... Их ненавидят все. Кажется, реки выбросят их нечистые тела. Кажется, и земля выблюет их останки. ("Красная звезда", СССР)

05.07.42: Пленный солдат 11 полка 14 немецкой мотодивизии Рейнгольд Яник рассказал: «Война разрушила мою семью. Брат Антон на Восточном фронте лишился ноги. Второй брат Конрад убит под Вязьмой. Мне повезло — я попал в плен, и, стало быть, нахожусь вне опасности. На фронте я служил несколько месяцев шофером. Проезжая в лесу близ пункта Х., я видел изуродованные автомашины. Около одной из них находились шоферы и пытались ее отремонтировать. Они рассказали мне, что на колонну напали партизаны, разбили три автомашины, захватили грузы и исчезли. Даже в глубоком тылу солдаты живут в постоянном страхе. В районах деятельности партизан они боятся поодиночке выходить из дому». (Совинформбюро)

17.06.42: Пленный солдат 698 немецкого пехотного полка Иозеф Н. заявил: «Наш полк прибыл на Восточный фронт в середине марта. Ему почти не приходилось участвовать в боях. Несмотря на это, у солдат очень подавленное настроение. Мы устали от непосильной работы и всевозможных нарядов. С раннего утра и до поздней ночи мы строили укрепления. Для сна оставалось ничтожно мало времени. К тому же мы часто голодали. Солдаты оборвались, обовшивели. Многие из них не имеют нижнего белья. В нашей роте есть значительная группа солдат, желающих добровольно сдаться в плен. Я могу назвать больше десятка фамилий, но прошу их не оглашать в прессе, так как это может им повредить. Они ждут удобного случая, чтобы перейти на сторону русских». (Совинформбюро)

21.03.42: На одном из участков Юго-Западного фронта наша разведка обнаружила в лесу группу немецких солдат 3 батальона 513 немецкого полка в количестве 45 человек. Все они, не оказав сопротивления, сдались в плен, передав разведчикам пропуска-листовки «Приказ товарища Сталина №55», винтовки и боеприпасы. Пленные рассказали, что во время боя они сознательно отделились от своей части, чтобы сдаться в плен. (Совинформбюро)

29.10.41: Даже внешний вид этих пленных неопровержимо свидетельствует о резком ухудшении физического и морального состояния солдат гитлеровской армии. Один из них — Карл Бюльман совсем слепой, носит очки. Выцветшие рваные, легкие куртки, напоминающие больше спортивный костюм, чем военную форму, дырявые сапоги и ботинки из заменителей кожи. На голове — затасканные летние пилотки. Вместо нательного белья грязные телогрейки в виде жилета из «эрзаца» шерсти. Такие же и носки. Ни у одного солдата, в том числе и у сапера, нет ни перчаток, ни варежек. Пленные ежатся от холода...
Солдат Теодор Нилен рассказывает, что до последней недели рядовые 34 дивизии получали в день по 200 граммов хлеба и изредка жидкую гороховую похлебку. Последнее время не было выдано ни одной крошки хлеба. ("Красная звезда", СССР)

17.02.42: Сдавшийся в плен врач 1 батальона 163 полка 52 немецкой пехотной дивизии Эрих Хойер показал: «Батальон, в котором я был врачом, в конце января из-за больших потерь расформирован. В нем осталось всего лишь 24 солдата и 1 офицер. Потери 163 полка составляют 1.400 убитыми и ранеными и 200 больными. Вошь стала бичом не только солдат, но и офицеров. Грязь привела к массовым накожным заболеваниям. Настроение солдат подавленное. Участились случаи симуляции, попыток под разными предлогами уклониться от боя. Дисциплина резко понизилась. Обычными явлениями стали неряшливость, озлобленность, апатия. Солдаты не приветствуют офицеров, вступают с ними в пререкания. Во избежание обострения недовольства офицеры иногда вынуждены отменять или изменять свои распоряжения». (Совинформбюро)

11.02.42: Ниже публикуются выдержки из письма ефрейтора 489 полка 269 немецкой пехотной дивизии, убитого на Ленинградском фронте. Фамилию ефрейтора установить не удалось.
«11 января 1942 года... Ты не можешь себе представить, что нам пришлось пережить за последние шесть недель. Об этом даже писать нельзя — ты просто скажешь, что я лгу. Все время обитались в лесах, не имея крыши над головой, а русские постоянно сидели у нас на шее. К тому же этот отчаянный холод, ежедневно столько-то и столько-то полузамерзших покидает нас. У меня тоже обморожена рука и ноги, и я ожидаю лишь того дня, когда со мной также будет покончено. Нас, радистов, осталось только двое, а все остальные находятся в госпитале. Этой жизни не может выдержать ни один человек. Уже 6 недель мы не получали ни чистого белья, ни порядочной еды. В дни рождества мы были в окружении у русских, и лишь при помощи танков удалось удрать. В отношении России мы тяжело просчитались... Однако эти жалобы не имеют смысла, долго мы теперь все равно не сможем выдержать. В кино показывают все не то — действительность выглядит гораздо трагичнее. Но все это было бы не так страшно, если бы лишь знать, что когда-то наступит конец. Но кто знает, сколько еще времени будет длиться эта война в кустарнике. Во всяком случае русские никогда не капитулируют... На наши обозы постоянно нападают партизаны... Тело дьявольски чешется. Немецкого солдата без вшей теперь в России определенно нет...» (Совинформбюро)

23.12.41: Непрерывная стрельба наших минометов и артиллерии породила у солдат и офицеров буквально животный страх. Фашисты боялись высунуть нос наружу и превратили свои окопы в клоаку. Свои естественные надобности они отправляли прямо в блиндаж.
Допрос пленных выявляет страшную картину людоедского отношения немецких офицеров к раненым солдатам. Офицерами было официально приказано снимать со своих убитых и раненых обмундирование. Наши бойцы, ворвавшиеся в фашистские окопы, обнаружили там трупы голых немецких солдат.
Пленные с возмущением рассказывают, что офицеры отдают приказ добивать раненых солдат. И действительно, врачебное освидетельствование нескольких трупов рядовых 432 пехотного полка показало, что раны, полученные этими немцами от советского оружия, не были смертельными, а смерть наступила от ударов тупым орудием. ("Красная звезда", СССР)

26.01.43: В районе Сталинграда на поле боя подобрана записная книжка ефрейтора 10 роты 578 полка 305 немецкой пехотной дивизии. Ниже публикуются выдержки из этой записной книжки: «...Стоим на шоссе — не знаем, что делать дальше. Я ужасно голоден и не могу получить нигде ложки супа. Добрался до деревушки. Здесь настоящее столпотворение... С трудом разыскал свою роту и ночевал в хлеву. Ужасно замерз. У меня украли всё мое имущество... Опять марш и опять без еды. Вечером после тяжелого марша пришли в Сталинград. Удалось попасть в погреб. Здесь 30 человек. Дикая толпа. Нервы у всех расшатаны. Непрерывные ссоры и драки из-за еды. Что может сделать голод! С нами находятся раненые и больные дизентерией. Они умрут. Скудный и голодный паек у них отнимают здоровые солдаты, прямо вырывают изо рта... Я хочу жить. Жить во что бы то ни стало. К чорту всё, только бы уцелеть... Сижу в яме с одним солдатом. Это 20-летний парень из Австрии. Мы оба не произносим ни слова. О чем же говорить? Мне очень холодно. Слышны стоны раненых. Они валяются в снегу, в сугробах. Их не подбирают, не увозят... Я не вижу иного выхода из этого страшного ада, кроме плена». (Совинформбюро)

09.06.42: Пленный унтер-офицер 11 роты 1 полка 1 моторизованной бригады «СС» Гильмар Ленк рассказал: «Наша бригада долгое время находилась в резерве, выполняла полицейско-карательные функции в тылу и вела борьбу с русскими партизанами. Совсем недавно мы были брошены на фронт, где бригада понесла тяжелые потери. В 11 роте из 140 человек осталось только 22. В полку осталось не более 500 солдат и офицеров. Только в местечке М. похоронено свыше 100 человек. Эсэсовцы нашей бригады уже потеряли прежний бравый вид и теперь ничем не отличаются от солдат других воинских частей. Нам тоже надоело воевать. Многие утратили веру в победу Германии. Мы знаем, что такое огромное и могучее государство, как Россию, нельзя покорить. У меня нет никакого желания сражаться и умирать за бессмысленное и безнадежное дело. Я прочитал очень много советских листовок и убедился, что у таких, как я, есть одно только спасение — «сдаться в плен и сохранить себе жизнь». (Совинформбюро)

06.06.42: Пленный немецкий лейтенант Герберт Позер рассказал: «Раньше в нашем полку было два батальона самокатчиков. Первый батальон участвовал в ожесточенных боях у пункта В. и в результате колоссальных потерь был ликвидирован. Солдаты теперь уже не те, какими они были в первые дни похода против России. Затянувшаяся война измотала и измучила солдат. Это сказывается на каждом шагу. По-иному начинают думать и некоторые офицеры. Раньше мы верили в победу Германии, но теперь былой уверенности уже нет. Приходится признать, что мы просчитались и недооценили силу русской армии и прочность советского тыла. За время войны я лично убедился, что население России жило хорошо. Я убедился и в том, что советские люди очень большие патриоты, они любят свою родину и своих руководителей». (Совинформбюро)

25.03.42: Пленный обер-фельдфебель 3 батальона 514 полка 294 немецкой пехотной дивизии Георг Франц рассказал: «Более 60 человек из нашей роты прочитали листовку с приказом Сталина. Я прочитал этот приказ 7 марта и вскоре вместе с группой солдат в 12 человек сдался в плен. Многие солдаты ищут удобного момента для перехода на сторону Красной Армии». (Совинформбюро)

21.03.42: На одном из участков Южного фронта на нашу сторону перешел немецкий унтер-офицер Эрхард Беемэ. Перебежчик рассказал: «Наш батальон укомплектован солдатами, переброшенными на советско-германский фронт из Франции. Меня зачислили в 8 роту. В ней я застал всего 50 человек. С 27 февраля по 7 марта в нашей роте убито и ранено 25 человек. 7 марта я нашел и прочитал советскую листовку, в которой было напечатано обращение первой конференции немецких военнопленных в СССР. Подумав, я решил сдаться в плен, что и сделал при первой возможности». (Совинформбюро)

10.03.42: Пленный стрелок Гельмут Штейман из Вюртемберга на допросе показал: «Кажется, весь свет перевернулся вверх дном. Ничего разобрать не могу. Откуда у России столько сил? Русские гонят нас. Если бы я в июле 1941 года сказал своему унтер-офицеру, что мы будем отступать под напором русских, он бы свернул мне скулы. А сейчас унтер-офицер, услышав, что казаки атакуют нас, первым показал пятки. Наша рота потеряла 50 процентов состава. Сомнения раз'едают душу солдат. И зачем фюрер сунулся сюда? Что касается меня и моих ближайших товарищей, то мы уже давно поняли, что тактика русских выроет германской армии могилу. Мы втянулись в глубь страны, и здесь мы мрем, как мухи. Не знаю, что будет дальше. Мне кажется, что я схожу с ума. По временам мне хочется выть». ("Известия", СССР)

25.03.42: Пленный ефрейтор 2 эскадрона самокатчиков 298 немецкой дивизии Георг Фулла рассказал: «Русские наступали на село Т. Это село обороняли несколько рот и наш эскадрон. Бой продолжался полдня и закончился нашим поражением и отступлением. У водяной мельницы я и еще несколько солдат сдались в плен. Офицер, отступивший с остатками своего подразделения, бросил в нас ручную гранату. Несколько солдат было убито, а я ранен». (Совинформбюро)

31.05.42: Пленный обер-ефрейтор 246 немецкой пехотной дивизии Фердинанд Г. рассказал: «Наш полк нес охранную службу в Париже. Затем нас отправили на Восточный фронт. В первых же боях полк понес очень большие потери. О русских нам наговорили очень много страшных вещей, но я этому не поверил. Мне еще раньше отец советовал беречь себя, чтобы целым и невредимым вернуться домой. Он сказал, что русских не надо бояться. Я убедился, что отец был прав. Я очень рад, что попал в плен». (Совинформбюро)

08.04.42: По дороге с фронта ведут пленных. Они идут, заросшие щетиной, зябко кутаясь под острым весенним ветром. И пленные, и письма убитых говорят об одном: фашисты мучительно ждут, когда же, наконец, грянет весна. Донбасская земля горит у них под ногами. «Мы сидим здесь, как на пороховой бочке» (письмо обер-ефрейтора Фрица Ширма к матери). «Ни на один час мы не верим в свою жизнь» (унтер-офицер Дрегер). «Скоро ли нас сменят», — жаждет С. Бебель. — «Каждый день нам говорят, что смена все ближе. Мы горим желанием, чтобы эта смена состоялась. Иначе она опоздает, как опоздала уже для многих». Умудренный опытом солдат Глезер писал в марте: «Я уже теперь жалею тех, которые должны будут весной участвовать в нашем большом наступлении». ("Красная звезда", СССР)

23.05.42: Ниже публикуются выдержки из письма, найденного у убитого немецкого унтер-офицера Альберта Доринга: «...За всю свою жизнь я никогда еще не ждал с таким нетерпением весны и лета, как в этом году. Теперь, когда долгожданное время наступило, оказывается мы остаемся здесь. Ни о какой смене не может быть и речи. На нашем участке идут ожесточенные бои. Русские прорвали нашу оборону и захватили наши орудия. Многие простаки еще недавно укладывали свои пожитки и собирались ехать на родину. Они говорили: «Наш главный пароль — смена, домой». Но им навязали другой пароль — смерть. За несколько дней наш полк уменьшился на 400 человек. Это целое кладбище». (Совинформбюро)

04.04.42: Пленный солдат 4 пулеметной роты 516 полка 295 немецкой пехотной дивизии Франц Лянговский рассказал: «Осенью я отстал от своей дивизии и свыше 5 месяцев искал ее. Лошади были плохие, да и я не очень спешил. На пути я видел множество могил немецких солдат и офицеров. На кладбище в Либовице есть могила командира 1 батальона 516 полка Генриха Альтен и 50 могил солдат 1 и 2 роты этого же батальона. На одном кладбище под Белой Церковью я насчитал 300 могил, в Богуслове — 600, а под Таращей похоронены тысячи немцев. В деревнях Украины скрывается большое количество немецких солдат, бежавших с фронтов. Гестапо вылавливает дезертиров и расстреливает их без всякого суда и следствия. Под Лозовой я видел, как беспорядочно отступали наши части. Усталые, угрюмые и злые, солдаты говорили мне, что наша дивизия разбита. Не желая быть похороненным в России, как сотни тысяч наших солдат, я добровольно сдался в плен». (Совинформбюро)

18.04.42: Пленный солдат разведотряда 96 полка 32 пехотной дивизии Макс Винтер рассказал: «Еще в октябре прошлого года 32 дивизия понесла крупные потери. Я тогда был санитаром. В течение двух недель на санпункт ежедневно доставляли от 70 до 100 раненых. Число убитых было значительно больше. За последнее время дивизия подвергалась многочисленным атакам русских. Ее потери еще больше возросли. Солдаты знают, что дивизия находится в окружении. Настроение у всех подавленное. Солдатский паек с каждым днем сокращается. Беспрерывные атаки русских на земле и с воздуха измотали нас. Тяжелые лишения и невыносимые условия изменили внешний облик солдат. Многие опустились. Они ходят грязные, не соблюдают элементарных правил гигиены. Солдаты стали относиться ко всему с тупым безразличием». (Совинформбюро)

31.05.42: Пленный обер-ефрейтор Рудольф Розенбек рассказал: «Наша дивизия понесла большие потери. Лучшие солдаты уже убиты или стали калеками. На смену им прислали неопытных, необученных резервистов. Они пробыли на фронте всего два месяца и уже рвутся домой. Унтер-офицер Кастнер, ефрейтор Бартлинг, солдат Мих из второго эскадрона прострелили себе руки, чтобы таким образом избавиться от фронта. Из первого эскадрона недавно дезертировали два солдата. Многие солдаты уже не верят в победу. Они говорят, что Германия рано или поздно потерпит поражение». (Совинформбюро)

24.04.42: Пленный немецкий ефрейтор Ганс Пауман рассказал: «Я пролежал три с лишним месяца в лазарете в Харькове. Выписался в конце марта. В лазарете находилось около 1.000 раненых, больных и обмороженных. Никого из выздоравливающих в отпуск не пускали. Солдат, которые лишились пальцев на ноге или руке, направляют для несения караульной службы или в хозяйственные команды. Однако и нестроевые команды теперь все чаще и чаще посылаются в бой. Настроение солдат подавленное. С родины приходят безрадостные письма. Моя жена жалуется, что ее заставляют работать по 14-15 часов в день. Нормы продуктов по карточкам из месяца в месяц уменьшаются, и она голодает». (Совинформбюро)

28.05.42: Пленный солдат 15 мотострелкового полка 29 немецкой мотодивизии Бруно М. рассказал: «В декабре 1941 года меня в составе маршевого батальона отправили на Восточный фронт. Мы ехали через Польшу. На вокзалах бродили изможденные женщины и дети, одетые в лохмотья. Они дрожали от холода и умоляли дать хлеба. Солдаты пинками отгоняли их от вагонов. В январе я попал в Мценск. Ночью 3 февраля военные власти выгнали всех оставшихся в городе жителей, в том числе женщин и детей, на улицу и под конвоем отправили в тыл. Тех, кто не мог итти, сразу же расстреливали.
Наш полк за последнее время несет большие потери. Настроение у многих подавленное. Участились случаи дезертирства. Я присутствовал при расстреле двух немецких солдат за дезертирство. Два солдата и два унтер-офицера отказались выполнить приказание офицера. Их в тот же день увезли, и больше мы их не видели». (Совинформбюро)

17.06.42: Привели пленного. Солдат грязный, немолодой, из рабочих.
— Член фашистского «рабочего фронта»?
Солдат пожимает плечами — то ли от удивления, то ли в припадке нестерпимого зуда, который не покидает его.
— Натурально, — говорит он, — мы все должны быть членами «рабочего фронта».
— Что он сделал для вас?
Немец снова пожимает плечами.
— У нас, — говорит он, — существует анекдот. Однажды учитель спросил ученика: «Как велик «рабочий фронт»?» Мальчик ответил: «Один метр сорок сантиметров». «Как так?» — удивился учитель. «Мой отец, — говорит мальчик, — имеет один метр 60 сантиметров роста и он говорит, что «рабочий фронт» ему по горло»... ("Известия", СССР)

30.12.43: Проходит час, и мы видим первые партии пленных. Какой же у них растерянный вид! Они идут, как слепые, спотыкаются, падают — они еще не верят, что уцелели. Всё сдвинулось и перевернулось в сознании этих солдат. На допросе они бормочут:
— Что случилось? Ведь наступали мы, немцы. Нам приказано было вернуть Киев. Гитлер дал для этого первый срок — 26 ноября. Когда читали его приказ, нас поставили на колени, и мы дали присягу, что Киев будет немецким. У нас было много танков и много дивизий, и мы очень старались, но ни черта у нас не вышло, и срок взятия Киева пришлось несколько раз передвинуть. И мы опять присягали. И вдруг час назад началось это...
На этот раз их поставил на колени не приказ Гитлера. Их поставила на колени артиллерия Красной Армии. Ещё час назад офицеры вдалбливали в их головы мысль о наступлении… ("Известия", СССР)

04.04.43: На Западном фронте в течение одного дня сдались в плен несколько групп солдат 321 немецкой пехотной дивизии. Пленный солдат 588 полка Станислав К. рассказал: «В декабре началась массовая переброска немецких войск из Франции в Россию. Мы догадывались, что это связано с неудачами немецкой армии на Восточном фронте. Вскоре наша дивизия, находившаяся в Булони, также была отправлена на Восток. Настроение солдат резко ухудшилось. Даже матерые нацисты сбавили спесь. Многим стало ясно, что, несмотря на тяжелые потери, понесенные в 1942 году, немецкая армия не добилась никаких результатов. Лучшие немецкие дивизии уничтожены под Сталинградом. Германия потеряла всякие надежды захватить кавказскую нефть, с которой было связано так много надежд. Отступление немецких войск на Центральном фронте совсем огорошило солдат. Чтобы спасти себе жизнь, группа солдат нашей роты добровольно сдалась в плен». (Совинформбюро)

05.07.44: Они сдаются в плен, и генерал прикидывается солдатом, а солдаты, как один, уверяют, что они обозники или санитары. Третьего дня колхозники выгнали из лесу группу немцев, принадлежащих к различным дивизиям, действовавшим от Орши до Полоцка.
А где это мы встретили восьмерых немцев, идущих с запиской какого-то водителя машины Герасимова, которая гласила: «Препровождается 8 фрицев, оружие оставил при себе водитель Герасимов»?
А растерянная девушка-регулировщица, возле которой лежало у обочины дороги полтораста фрицев? Они вышли из лесу поутру, убедившись, что поблизости нет никого из местных жителей, ибо им они боятся сдаваться в плен. Видимо, немало зла причинили немцы окрестным крестьянам, если испытывают перед ними такой страх.
А четыре подбитых немецких танка с надписями мелом: «Младший лейтенант Исаенко», «Тоже Исаенко», «То же самое я», «Все четыре — моя работа»?
А где это взяли в плен немецких связистов с документами обозников, едущих на артиллерийских лошадях?
А поляк, который во время боя перебежал к нам с оружием и тотчас же обратил его против немцев, а немцы, переодетые в одежду русских колхозников?
А бронепоезд, паровоз которого был подбит мимо проходящей батареей, после чего гарнизон разбежался по лесам, оставив нам целехонький состав с орудиями и боеприпасами?
А офицеры, которые, по рассказам жителей, два дня подряд уничтожали свои документы и фотографии?
И вот мы спрашиваем себя, что же случилось с немцами, с их дутой непобедимостью, с их животным высокомерием?
Мы видим только трусливых животных, лишенных достоинства, готовых предать вечером то, что защищали поутру, мечтающих только о том, чтобы спасти свою жизнь. ("Красная звезда", СССР)

27.06.41: Немецкий солдат Альфред Лискоф пишет:
«Германский народ ждет мира. Еще за день до предательского нападения фашистов на Советский Союз никто не мог и поверить, что это совершится. Легко представить себе, как воспринял германский народ эту безумную авантюру. Война эта, которую взбесившийся зверь Гитлер навязал германскому народу, не может быть популярной в нашем народе. В этой войне с Советским Союзом фашизм должен найти и найдет свою смерть.
Среди германских солдат, в рядах которых и я сам был еще недавно, также царит подавленное настроение. Но каждый боится поделиться своей мыслью с другим. Между солдатами посеяно недоверие. Никто вслух не высказывает своих мнений, а прячет их глубоко в себе. Солдат представляет собой раздвоенную личность: одно — то, что видно снаружи, другое — что у каждого на сердце. Затаенными своими мыслями солдат боится поделиться, ибо ему грозит гестапо и смерть.
Палка офицера, угроза расстрела заставляет немецкого солдата воевать, но он не хочет этой войны, он жаждет мира, как жаждет этого мира весь германский народ». ("Красная звезда", СССР)

https://0gnev.livejournal.com/192352.html