Допрос Раковского, начало Второй Мировой войны...

От переводчика: к годовщине Победы я решил перевести отрывки из статьи «The Rakovsky Interrogation, the Beginning of World War II, and the ‘Unknown Light’ of Fatima». Цитаты самого «допроса» даны по книге И. Ландовский «Красная симфония» (Откровения троцкиста Раковского) http://lib.rus.ec/b/158554/read. По утверждениям авторов статьи и предисловия к книге, текст «допроса» полностью соответствует записям, обнаруженным в российских архивах.

Джим Кондит-мл.

Сталинские чистки были в полном разгаре и агент Ротшильда Христиан Раковский отчаянно боролся за свою жизнь. Смертный приговор ему уже вынесен. И тогда он сказал людям Сталина: «...Если вы допросите меня сегодня вечером, то не станете меня расстреливать». Зная об огромных связях Раковского, Сталин был достаточно заинтригован, чтобы приказать своему главному следователю, Гавриилу Кузьмину, допросить Раковского.

Кто такой был Раковский и почему он боролся за свою жизнь? Раковский был коммунистом высшего ранга, масоном и представителем международного еврейства. Вот как коммунистический вождь Лев Троцкий описал Раковского: «Христиан Раковский - на международном уровне, одна из самых известных фигур в европейском Социалистическом движении. Болгарин родом... он – румын по гражданству, французский врач по образованию, русский по связям, симпатиям и литературной работе. Он говорит на всех балканских и четырех европейских языках; он играл важную роль в работе четырех Социалистических партий — болгарской, русской, французской, и румынской, в конечном счете, стал одним из лидеров советской Федерации, основателем коммунистического «Интернационала», председателем Совнаркома Украины, и советским дипломатическим представителем в Англии и Франции... Личные качества Раковского, широкое видение международных перспектив, глубокое благородство характера, сделали его особенно ненавистным Сталину, который персонифицирует собой полную противоположность Раковскому».

Коммунист Сталин и коммунист Троцкий стали заклятыми врагами. Троцкий и Раковский представляли «благородное» крыло высшего сословия жидо-масонства. Между ними развернулась жестокая борьба. К 1937 году Сталин осознал опасность плетущегося вокруг него заговора – и как раз вовремя. Он начал чистки 1938 года для того, чтобы устранить всех агентов международных банкиров (таких как Раковский), кто составлял заговор, чтобы свергнуть его.

Еврейский революционер, один из самых высокопоставленных коммунистических деятелей и представителей масонства, который использовал имя «Христиан Раковский», был Хаим Раковер, родившийся. согласно некоторым источникам, в очень богатой еврейской семье в Болгарии. По образованию - врач. Он был одной из ключевых фигур в междоусобной борьбе между коммунистами Сталиным и Троцким. Раковский был одним из двух троцкистов избежавших смертной казни на показательных процессах Сталина в 1938 году. На показательных процессах, как считалось, были осуждены тайные сторонники Троцкого в Москве, которые окружали Сталина и ждали возможности свергнуть его, пока они не были арестованы в 1937-38 г.г. (Некоторые источники говорят, что, когда Гитлер вторгся в Советский Союз в 1941 году в ходе «Операции Барбаросса», Раковский был расстрелян по приказу Сталина, наряду с Ольгой Каменевой, сестрой Троцкого, и более чем 150 другими политзаключенными; по другим источникам – Раковскому разрешили взять другое имя и под которым он и прожил оставшуюся часть жизни). Эта борьба в пределах коммунистической идеологии между последователями Сталина и Троцкого продолжалась до тех пор, пока фракция Tроцкого не победила сталинизм в 1989 году, что было представлено на Западе как конец холодной войны. Фактически, троцкисты называли себя «социал-демократами» в России и Европе, «демократами» или «республиканцами» в США, где борьба против христианства и белых народов Европы продолжается до сих пор. Хорошая память высших российских евреев-троцкистов стоявших и стоящих позади Коммунизма, позади центральных банков с 1913 года и по сей день, позади так называемой «Войны с терроризмом» и сегодняшнего подталкивания к Третьей мировой войне между арабами и европейцами, была продемонстрирована, когда советское правительство обелило Раковского и его сотоварищей от всех обвинений во время Перестройки в 1988 г.

Короткая история захвата России коммунистами. После того, как царь Николай Романов был свергнут в 1917 году, революционер по имени Керенский принял аппарат российского правительства с одной лишь целью: передать власть Ленину как можно скорее. Керенский был фальш-лидером, симулировавшим борьбу против коммунизма. Он провозгласил «демократическую республику» и некоторые другие подобные вещи, которые раздробили, дезориентировали русских патриотов и предоставили коммунистическим агентам время для занятия ключевых позиций. Во время рассматриваемого допроса Раковский говорит Кузьмину: «Поверьте мне: несмотря на памятники и мавзолей — коммунизм обязан Керенскому намного большим, чем Ленину».

Ленину дали 10 миллионов долларов и послали в Россию как агента Джейкоба Шиффа, Ротшильдов и других банкстеров (bankster - слово составленное из двух - банкир и гангстер, примечание переводчика, perevodika.ru) иудейского масонства, чтобы превратить Россию в первую, базовую землю, с которой «перманентная революция» против Христианства попытается распространить свои ужасы и влияние во всем мире.

После того, как Ленин прибыл в Россию, несколько месяцев спустя, в заранее подготовленный момент, Керенский сдал власть и исчез, немедленно переехав в США, где он пребывал оставшиеся годы в тени, живя жизнью очень богатого человека в Колумбусе, Огайо. (Напоминание: коммунизм всегда был ничем иным как полицейским и террористическим аппаратом иудейско-масонских международных банкиров. После того, как банкстеры, с помощью изменнического закона о Федеральной Резервной системе, захватили американские финансы в 1913 году, им не представляло никакой трудности, вознаградить Керенского за столь хорошую службу «Перманентной революции» против Христианства.

Как только власть оказалась в его руках, Ленин развязал коммунистический террор против русского народа.

Ключевой связью между Лениным и банкстерами был Лев Троцкий, который принадлежал к верхушке иудейско-масонской мафии. (Лев Троцкий, настоящее имя Лев Давидович Бронштейн, главный еврейский коммунистический революционер был убит ледорубом одним из агентов Сталина, который разыскал его в Мексике). Tроцкий, блестящий и талантливый еврейский революционер, при полной поддержке международных банкстеров, таких как Ротшильды, Шиффы, Варбурги, планировал стать, вслед за Лениным лидером Мирового Коммунизма.

Но, как говорит Раковский в своих показаниях, как раз в то самое время, когда Ленин умирал в 1922 году, Tроцкий был тяжело болен.

Сталин не колебался, он использовал момент, чтобы стать бесспорным Правителем России. Tроцкий должен был уехать из России, и составлять заговоры против Сталина в изгнании. Многие из союзников Троцкого, включая Раковского, остались и изображали себя сталинистами. (В соответствии с принципом Майкла Хоффмана "раскрытие метода", в 1992 году HBO выпустил фильм по названием "Сталин", в котором раскрывается интрига борьбы между Сталиным и Троцким, в то время когда Ленин был близок к смерти.)

Между 1922 и 1938 годами, Сталин нарастающими темпами отделялся, отдалялся от международных банкстеров. Они видели (как это ясно показано Раковским на допросе), что Сталин жертвует интересами международной коммунистической революции и концентрируется на более националистической версии Коммунизма-по-русски. Они видели что Сталин украл у них плоды Революции 1917 года и душил распространение Коммунизма. Было решено свергнуть Сталина. Но, как уже говорилось, Сталин был на шаг впереди фракции банкиров и арестовал их ключевых агентов, окружавших его (включая Раковского) в 1938 году. Теперь он вычищал их одного за другим или группами после публичных показательных процессов.

Именно в этой атмосфере Раковский, находившийся в тюрьме и уже приговоренный к смерти, потребовал допроса, чтобы попытаться спасти свою жизнь. Прежде, чем перейти непосредственно к допросу, давайте выясним, как расшифровка стенограммы была сохранена для потомства. Как сообщает нам автор Дидре Манифолд, оригинал несомненно находится в российских архивах.

Вот коротенькое обращение переводчика и, по-видимому, издателя Мориса Карлавилья, объясняющее происхождение книги: «Это результат кропотливого перевода нескольких тетрадей, найденных на трупе д-ра Ландовского в избе на Петроградском фронте испанским добровольцем А. И. Он принес их нам. Учитывая состояние рукописей — их восстановление было медленное и утомительное. Оно длилось несколько лет. Долгое время мы сомневались даже в том, возможно ли их будет напечатать. Так удивительны и невероятны были его последние разоблачения, что мы никогда не решились бы опубликовать эти воспоминания, если бы люди и описываемые факты не соответствовали целиком действительности. Прежде чем эти воспоминания увидели свет, мы приготовились к доказательствам и к полемике. Персонально отвечаем за абсолютную правдивость основных фактов. Посмотрим, будет ли кто-нибудь в состоянии опровергнуть их путем выяснения каких-либо новых доводов… Ожидаем…»

Кто такой был доктор Ландовский? Вот что говорит Джордж Кнапфер (George Knupffer) о человеке сохранившем для нас «Допрос Раковского», человеке которого Сталин держал в заключении специально для перевода подобных вещей: «Д-р Ландовский был обрусевшим поляком и жил в России. Отец его, полковник Русской Армии, был расстрелян большевиками в 1917 году. История жизни д-ра Ландовского поистине удивительна. Он успел закончить до революции медицинский факультет в России, а затем учился 2 года во Франции в Сорбонне и хорошо владел французским языком. Он интересовался вопросом воздействия наркотиков на человеческий организм в целях помощи медикам и человечеству при производстве операций. Талантливый ученый, И. Ландовский производил в этом направлении изыскания, химические опыты и анализы, достигнув значительных результатов. Всесведущее НКВД заинтересовалось этими работами и легко разыскало автора. Его специальность была для них очень ценной. В один прекрасный день сентября 1936 года к доктору постучали какие-то люди и предложили ехать с ними. Домой никогда он больше отпущен не был. Его поместили в здании химической лаборатории НКВД под Москвой. Он там жил и должен был выполнять всевозможные поручения своих хозяев, был свидетелем допросов, пыток и самых невероятных преступлений. Он участвовал в похищении генерала Миллера. Два раза был за границей, но всегда под надзором, как пленник, в сопровождении агента. Много он знал, много выстрадал, ибо по натуре был порядочным и верующим человеком. Имел мужество вести тайно записки обо всем виденном и слышанном и сохранял попадавшие в его руки документы и письма, пряча все это в полых ножках стола в химической лаборатории. Так жил он до второй мировой войны. Как попал он в Петроград и как был убит — неизвестно».

Итак, по причине знания им языков и фармацевтики, доктор Ландовский стал заключенным Сталина.

Кузьмин (главный следователь Сталина) приказал Ландовскому подготовить Раковского для допроса и быть самому готовым присутствовать непосредственно на допросе. Кузьмин приказал, чтобы Ландовский осмотрел Раковского и предписал диету, чтобы тот набрался сил перед допросом. Ландовский должен был также присутствовать на допросе и подсунуть ему какой-то наркотик в вино, чтобы ослабить его волю и привести его в оптимистическое настроение. Допрос должен был быть записан на ленту. Кузьмин и Раковский говорили бы на французском языке так, чтобы охранники не могли понять. Затем Ландовский должен был перевести с французского на русский язык так, чтобы сам Сталин мог прочитать расшифровку стенограммы.

Д-р Ландовский так описывает своё посещение камеры Раковского: «После завтрака я посетил Раковского, которого держали запертым в одной из комнат нижнего этажа. Охранявший человек не спускал с него глаз. Из мебели там имелись только одна табуретка, узкая кровать без спинок и маленький грубый стол. Когда я вошел, Раковский сидел. Он моментально вскочил, пристально посмотрел мне в лицо, и я прочитал в его глазах сомнение и, как мне показалось, испуг. Пожалуй, он должен был бы меня узнать, видя сидевшим в ту памятную ночь рядом с генералами. Я велел охраннику выйти, распорядившись, чтобы он внес для меня стул, Я сел и попросил арестованного сесть. Ему было около 50 лет; это был человек среднего роста, спереди лысый, с большим мясистым носом. В молодости физиономия его была, наверное, приятная; черты лица не имели карикатурных семитских очертаний, но таковое хорошо подтверждалось в них. В свое время он был, наверное, довольно тучным; теперь же — нет; кожа висела у него повсюду; его лицо и шея были похожи на пузырь с выпущенным воздухом. «Дежурный обед» на Лубянке служил, по-видимому, слишком строгой диетой для бывшего посланника в Париже....»

Затем Ландовский описывает их беседу с пациентом и ту диету которую он прописал, чтобы Раковский мог набраться сил. Далее Ландовский пишет: «Мы приготовились к свиданию с Раковским в двенадцать часов ночи. «Дружеский» характер встречи подчеркивался во всех деталях. Хорошо нагретая комната, огонь в камине, умеренный свет, маленький изысканный ужин, хорошие вина; все — научно импровизированное, «Как для любовного свидания», — определил Габриель. Я должен был ассистировать. Главная моя миссия — дать заключенному наркотик так, чтобы он этого не заметил. Для этой цели напитки расставили «случайно» около меня, в расчете на то, что я буду угощать его вином... Разместили перед огнем три кресла... Уже пробило двенадцать часов, когда нам привели арестованного. Разговор начинается банально... Видно, что Раковский искусный собеседник. Его речь точна, элегантна и даже обладает изяществом».

После банальностей, и некоторого начального обмена репликами, Кузьмин предупредил Раковского, что тот должен говорить только правду и что-то стоящее, если он надеется сохранить свою «уже потерянную жизнь». Серьезный разговор начался.

Запись этого разговора занимает приблизительно 56 страниц, и весь он вращается вокруг ВЕЩЕЙ, которые снова и снова встанут перед людьми в будущем, весь разговор буквально напичкан взрывчаткой, потому что он помогает проникнуть в глубину замыслов тех, кто управляет «Перманентной Революцией против Христианства». Но давайте теперь обратимся к главным, для данной статьи, моментам.

Раковский объясняет, что причина попытки свергнуть Сталина состояла в том, что международные банкиры (кого Раковский отказывается назвать, прикрываясь якобы незнанием их имен, только называя главных банкиров - «они») были разъярены «бонапартизмом» Сталина. Это означало, что, точно так же, как Наполеон Бонапарт увёл Французскую революцию от ее оригинальной цели и украл ее у фракции банкиров Ротшильдов, которая помогли прийти к власти, Сталин теперь проделал ту же самую вещь с коммунистической Революцией 1917 года. Оба этих человека попытались стать «большими шишками» и «кинуть» банкиров, которые финансировали их приход к власти. Банкстеры аналогично смотрели на Сталина как на человека, укравший всю мощь коммунистической Революции в России и оставившего её прежде всего российским явлением, вместо того, чтобы быстро распространить её на всю Европу, каково было первоначальное намерение. К концу 20-х, неспособные устранить Сталина с помощью внутренних ходов, банкстеры рассматривали - какие варианты были доступны, чтобы уничтожить Сталина внешним нападением. Раковский объясняет, что, если смотреть на Европу, то не было ни одной страны, которая была бы способна создать армию и напасть на сталинскую Россию, кроме Германии, при правильном лидере. Раковский объяснил, что Германия была сознательно обременена непоъёмным долгом и другими условиями в Версале после Первой мировой войны в надежде, что немцы в отчаянии обязательно повернутся к Коммунизму. Но, как он сказал, «благодаря существованию Сталина во главе СССР и «Интернационала», [коммунистическая Революция] в Германии не преуспела». Главные банкиры «ожидали, что тем временем [Ред: коммунисты-троцкисты, то есть агенты банкиров как непосредственно сам Раковский] пришли бы к власти в России..., но этого также не произошло».

К концу 1920-х банкиры поняли, что открывается возможность финансировать восходящего лидера в Германии, который открыто угрожал в своих речах избавить Европу от коммунизма. Раковский объясняет: «На горизонте голодной Германии заблистала скоротечная звезда Гитлера. Пара проницательных глаз остановила на ней свое внимание. Мир явился свидетелем его молниеносного возвышения. Я не скажу, что все это было делом наших рук, нет. Его возвышение, беспрерывно нараставшее в размерах, произошло благодаря революционно-коммунистической экономике Версаля... Но было необходимо еще больше: в 1929 году, когда национал-социалистическая партия начинает переживать кризис роста и у нее не хватает финансовых ресурсов, «Они» посылают туда своего посла. Я знаю даже его имя; это был один из Варбургов. В прямых переговорах с Гитлером договариваются о финансировании национал-социалистической партии, и этот последний за пару лет получает миллионы долларов, пересланных ему с Уолл Стрита и миллионы марок от немецких финансистов через Шахта. Содержание СА и СС, а также финансирование происходивших выборов, давших Гитлеру власть в руки, делается на доллары и марки, присланные "Ими"».

Прервёмся ненадолго, чтобы заметить: много лет спустя, почти через десять лет после появления «Допроса Раковского» на английском языке в 1968 году, эта ремарка Раковского о том что «Они» финансировали Гитлера, была независимо подтвержена Джеймсом Пулом (James Poole) в книге «Who Financed Hitler» и доктором Энтони Саттоном (Anthony Sutton) в книге «Wall Street and the Rise of Hitler». Кроме того, Отто Штрассер, который соперничал с Гитлером за лидерство в Германии в 1920-х, подтверждает в книге Дугласа Рида о Штрассере «Prisoner of Ottawa» (которая появилась в начале 1950-х), что в 1929 году фракция Штрассера была разгромлена Гитлером, у которого внезапно появились, казалось, неограниченные средства. Гитлер тогда стремился уничтожить Штрассера (после того, как уже убил его брата, который был одним из ключевых помощников Гитлера в нацистской партии). Штрассер тогда сбежал из Германии и закончил свои дни в Канаде. Даже после Второй мировой войны, в то время как сотням бывших нацистов было позволено занять правительственные должности в послевоенной Германии, «Они» никогда не позволяли Штрассеру возвратиться в его родную страну. Банкирам понравился Гитлер, потому что он показал себя безжалостным головорезом. Штрассер был больше патриотом, заботившимся о рядовых людях.

Затем, Раковский объясняет несколько изумленному Кузьмину, что Гитлер, как и Сталин, также попытался «кинуть» банкиров Ротшильдов после того, как достиг власти. Кроме того, Гитлер теперь стал даже более опасным для них, чем Сталин, потому что он выпускал свои собственные деньги, которые были окончательной катастрофой для банкиров. Раковский объясняет, что банкиры даже не использовали газеты, которые они имели на западе, чтобы напасть на Гитлера за то, что он выпустил собственные деньги, потому что они не хотели привлекать внимание к этому из опасения, что другие страны могут заинтересоваться этой идеей.

Раковский наконец доходит до кульминационного пункта: предлагает идею Пакта Гитлер-Сталин. Он говорит Кузьмину, что банкиры столь отчаянно пытаются избавиться от Гитлера, что они готовы отложить свою вражду со Сталиным и заключить с ним союз против Гитлера. Раковский знает, что Сталин всегда страдает от недостатка многих видов материалов, товаров и ресурсов. Он говорит Кузьмину, что если Сталин хочет получить помощь от «Них» снова, он может заслужить «Их» расположение, прозондировав и заключив пакт с Гитлером, часть которого будет состоять из совместного вторжения и раздела Польши. В этом пункте Раковский объясняет Kузьмину, как его босс Сталин может внезапно получить все виды помощи от Соединенных Штатов, и из многих других неожиданных источников, если он начнёт зондаж для заключения договора Гитлер-Сталин о разделе Польши.

Kузьмин выражает сомнения относительно власти, и, возможно даже существования, «Их», сомнения которые становятся угрозой для Раковского (довольно экстраординарной угрозой для заключенного, приговорённого к смертной казни). [Раковский отвечает]: «Ну, если Вы полагаете, что «Они» не в состоянии достигнуть того, которого они уже достигли, тогда готовтесь наблюдать вторжение в СССР и ликвидацию Сталина в течение года. Вы думаете, что это - чудо или несчастный случай, хорошо, тогда подготовьтесь увидеть и испытывать это...»

Kузьмин спрашивает, какие условия сопровождали бы такую помощь от «Них». Раковский говорит уверенно: «Это не трудно понять. Первое условие будет - прекращение казней коммунистов, или, как вы их называете троцкистов (например Раковского), будут соглашения о взаимопомощи... Вы увидите например парадоксальное явление, когда целая толпа людей, врагов Сталина, станет помогать ему... Там окажутся влиятельные люди на всех уровнях общества, даже очень высоких, кто будет помогать [Сталину]... Вы поняли меня?»

Раковский объясняет что, когда Гитлер клюёт на наживку и вторгается в Польшу, это обеспечит предлог для демократических государств, чтобы объявить войну Гитлеру, таким образом, мы надеемся, выбить Гитлера без германского нападения на Россию. (Фактически, Гитлер понял, что происходит, когда вся западная пресса, включая газеты США, Англии, и Франции начала бить в военные барабаны и кричать о Германии после вторжения в Польшу 1 сентября 1939 года, но ничего не сказала, когда Сталин сделал ту же самую вещь немного позже. Вскоре после этого Гитлер нанёс Сталину, как он считал, превентивный удар..)

Раковский суммирует: «Схема такова: 1) пакт с Гитлером для раздела между собой Чехословакии или Польши (лучше последней); 2) Гитлер принимает, если он способен на блеф в ставке на завоевание, т. е. на захват чего-либо в союзе с СССР, то для него будет полной гарантией то, что демократии уступят. Он не сможет поверить их словесным угрозам, так как ему известно, что пугающие войной являются одновременно сторонниками разоружения и что их разоружение — реальное; 3) демократии нападут на Гитлера, а не на Сталина; они скажут людям, что хотя оба они виноваты в агрессии и в разделе, но стратегические и логические причины вынуждают их к тому, чтобы они были разбиты отдельно: сначала Гитлер, а потом Сталин».

В этом месте Кузьмин сказал Раковскому, что его рассуждения - прекрасная теория, но Сталин потребует гарантий.

— Поймите, что если бы мы решили хлопотать, то пришлось бы потратить на это много времени. А дело срочное и срочное не для нас, а для вас, Раковский.

— Для меня?..

— Да, для вас, помните, что ваш процесс будет очень скоро назначен для слушания. Я не знаю, но думаю, что не будет рискованным предположить, что в том случае, если все, что здесь обсуждалось, заинтересует Кремль, то оно должно заинтересовать его прежде, чем вы предстанете перед трибуналом; это было бы для вас делом очень решающим. Я думаю, что в ваших личных интересах вы должны предложить нам что-нибудь более быстрое. Самое главное — это добиться доказательства того, что вы сказали правду, и добиться не за срок в несколько недель, но за срок в несколько дней. Я думаю, что если это вам удастся, то я почти что мог бы дать вам относительно большие заверения в возможности спасти свою жизнь… В противном случае я не отвечаю ни за что.

— В конце концов, я отважусь. Не знаете ли вы, находится ли сейчас в Москве Дэвис?.. Да, посланник Соединенных Штатов... Только исключительный случай дает мне право, как я думаю, вопреки правилам, воспользоваться официальным посредником.

Допрос начался в полночь 26 января 1938 года, а закончился в 6 часов утра.

Доктор Ландовский пишет, что он вернулся к себе с таким чувством, как будто взрослые откинули в сторону занавес и позволили ребёнку видеть как всё в происходит в реальном мире. Пишет, что он чувствовал себя так как будто посмотрел рентгеновский снимок Революции.

Кузьмин побывал у Сталина, а затем у посла США Дэвиса, который подтвердил всё что сказал Раковский. Как пишет Кнопфер, Раковский определённо был одним из «Них», причастным к движущим силам глобальной политики.

Позднее Ландовский запишет, что Кузьмин сказал ему: «Помните нашу беседу с Раковским? Вы, наверное, в курсе, что он так и не был приговорен к смертной казни? В таком случае, надеюсь, вы не слишком удивитесь, если я вам сообщу, что товарищ Сталин счел целесообразным попробовать тот, на первый взгляд, невероятный план».

Лондонская Times напечатала историю о спасении Раковского 12 марта 1938 года под заголовком: «Прокурор потребовал: Смерть для всех кроме двоих». Вот часть этой статьи написанной корреспондентом «Таймс», присутствовавшим на заседании суда в Москве: «Под безжалостным ярким светом шести дуговых ламп заключенные прибыли сегодня в суд, чтобы услышать заключительную речь Вышинского, которая закончилась требованием смертной казни для всех, кроме Бессонова и Раковского...»

Анализ Генри Макоу в его статье «Rothschilds Conduct Red Symphony»: «Кузьмин (сталинский главный следователь) потребовал подтверждения слов Раковского на самом высшем уровне, Раковский предложил ему встретится с Джозефом Дэвисом, послом США в Москве, высокопоставленным масоном и представителем Международной Коммунистической администрации Рузвельта. Кого-то послали к Дэвису, который подтвердил, что «много бы означало», если бы Раковский получил амнистию. 2 марта 1938 в Москву была послана радиограмма зашифрованная кодом лондонского посольства. «Амнистия или нацистская опасность увеличивается» было сказано в ней. Дэвис посетил заседание суда над Раковским и приветствовал его масонским приветствием. В тот же день, 12 марта 1938, Гитлер вошел в Австрию. Смертный приговор Раковского был отменён. Некоторые полагают, что он прожил многие годы под псевдонимом. По другим источникам он был расстрелян в 41-м. Были начаты секретные переговоры с Гитлером. Результатом их стал договор Риббентроп-Молотов, подписанный в августе 1939 года, всего лишь за неделю до вторжения в Польшу».

perevodika.ru