Прости, Владимир Владимирович, что раньше я за тебя никогда не голосовал

Дмитрий Кузнецов

Я никогда не голосовал за Путина. Ни разу в жизни. Ругал его. Критиковал. Обижался на него. Не понимал, что он творит в своём кремлёвском кабинете. Думал, что он хитро и цинично меня обманывает, чтобы грабануть больше денег себе и «кооперативу «Озеро».

Я не понимал, как можно было так резко и неожиданно прекратить войну в Чечне. Когда до победы оставалось совсем чуть-чуть, – ещё немного бомбёжек, ещё немного артиллерии, ещё несколько тысяч трупов – и вот она, победа! А Путин не захотел ни бомбёжек, ни трупов. Взял – и закончил войну. Я его сильно за это ругал… А теперь Рамзан Кадыров освобождает русских журналистов из плена и учит меня, как Россию любить. И я его слушаю, и учусь! С удовольствием учусь. Потому что как-то так вот получилось, что Кадыров для России больше меня сделал. И лучше меня понимает, что сделать нужно. И Чечня сегодня – самый спокойный и безопасный регион моей страны. А Грозный – не дымящиеся развалины, каким я его помню, а кавказская Швейцария. Чистый, красивый, ухоженный, любимый жителями и гостями город. Туризм развивает… Какое счастье, что Путин тогда таких, как я, не послушал! А их много было, таких… Теперь-то мы все, конечно, поняли, как он был тогда прав. Задним умом поняли. А ему нельзя “задним умом”, ему надо сразу правильные решения принимать. Но тогда я за него не голосовал. Обижен был сильно.

Я не понимал, как можно было так нагло переводить головные офисы и юридические адреса ведущих предприятий России из Москвы в Питер. Когда приходили к коммерсантам “вежливые ребята в штатском”, и прямо так, без предисловий, предлагали перевести свой юридический адрес в другой город. Чтобы там налоги платить. Я был предельно возмущен такой поддержкой “малой Родины”, я видел в этом заботу о своем самом надежном электорате, неприкрытую “семейственность” и “местничество”. А потом съездил в Питер, и рот открыл. Там, где в ямы под трамвайными рельсами еще два года назад пролезала большая собака, я увидел зеркальной гладкости и стерильной чистоты мостовые. Там, где в районе “Красного треугольника” черные от копоти здания пугали прохожих выбитыми стеклами и оторванными дверями подъездов, я увидел пастельных цветов приветливые чистенькие фасады. Питер стал самым красивым городом мира. И это не я придумал, это мне сказали приезжающие туда иностранцы. А уж они в городах мира неплохо разбираются… И гости многочисленных международных форумов, взглянув на великолепие “Северной Пальмиры”, гораздо охотнее подписывают многомиллиардные контракты. Кому польза? Да мне, блин, дураку, и польза! Но тогда я этого не понимал. И по-прежнему упорно не голосовал за Путина.

Я не понимал, как можно планировать проведение зимней Олимпиады в Сочи. Где тропическая пальма считается “сорным растением” и растёт на любой, наметённой ветром, кучке песка сразу же, как эту кучу намело. Я видел в этом гигантскую авантюру с целью “нарубить бабла” и накормить приближенных. А сегодня Сочи из заштатного и грязноватого курорта с плохой канализацией и перебоями в водоснабжении превратился в одну из спортивных и политических столиц мира. А сочинская Олимпиада стала лучшей в истории.

Я был возмущен циничностью создания и продвижения в Думу партии “Единая Россия”. “Неужели не наворовались? – думал я, – Неужели вам все мало? Когда же вы, наконец, лопнете, упыри! Не позволю протаскивать в Думу этих косноязычных идиотов!” И я пошел на Болотную площадь кричать о том, что “Мы здесь – власть!” и “Это наш город!”. Прошли годы, и недавно в Послании Федеральному Собранию Путин рассказал, какие образцы оружия созданы нашими учеными. И я понял, что за каждой этой разработкой стоят не просто лаборатории, целые глобальные индустрии. Заводы, научно-исследовательские институты, предприятия, ВУЗы… Тысячи и тысячи людей. Отрасли. Коллективы. Гигантские и совсем мелкие хозяйства. Которые надо было собрать в единый механизм, заставить подчиняться общей задаче, работать в унисон и без сбоев. Можно ли было это сделать без жестко централизованной власти, без хорошо управляемой системы? Нет, ребята. Абсолютно невозможно. Не для себя он «вертикаль» выстраивал, а для того, чтобы мы сегодня могли кичиться «суверенитетом России» и говорить, что «только три страны на свете поистине суверенны – это США, Китай и Россия». Приятно нам это говорить? Мне – очень приятно! А было бы это без «путинской вертикали»? Однозначно – нет.

Я никогда не голосовал за Путина, потому что считал, что я люблю Россию, а Путин ее не любит. Я думал, что он думает только о бабле и власти. И о том, чтобы была сыта команда, которая его у этой власти поддерживает, а вовсе не Родина. А теперь я смотрю на все, что происходит, и понимаю, что это не я, это он по-настоящему Родину любил. И любит. Потому что он думает не о сегодняшнем и завтрашнем дне. Как я. А о послезавтрашнем и дальше. Иначе у нас никогда не появилось бы ни ракеты “Сармат”, ни гиперзвукового боевого комплекса “Кинжал”. Которые за один президентский срок не сделаешь. И мы никогда не смогли бы послать по известному некомплиментарному адресу Великобританию с ее “торговой войной”. А сейчас – можем. И легко. Благодаря мне, что-ли? Или таким, как я? Да нет. Благодаря ему. И таким, как он. И если у нас сейчас есть, чем гордиться и на что надеяться, то это – его персональная заслуга.

И последнее. Я понимаю, что для президента это – не главное качество. Но оно главное для человека. Вот вы говорите, что “Путин – сильный”. А знаете, почему он сильный? Знаете? Я сам только недавно это понял! Он сильный потому, что он – добрый. Просто у нас еще никогда в жизни не было по-настоящему доброго лидера, вот мы и не смогли в Путине самого главного рассмотреть. К тому же при его работе, да в окружении волков, которые только и ждут, чтобы мы расслабились, доброты особенно и не проявишь. Вот мы главного-то и не разглядели. Ничего. Россия – страна большая, а потому, как большой пароход, иногда медлительная и неповоротливая. Но это пока не разгонится. Восемнадцать лет мне понадобилось, чтобы рассмотреть собственного президента. И хоть в чем-то его понять. И ему немало времени требуется, чтобы нашу махину разогнать. Потребуется еще? Я – поддержу. И плевать мне на Конституцию, Родина – дороже.