Самый известный из бурятских снайперов — Семён Номоконов, получивший за своё мастерство «индейское» прозвище «Глаз коршуна». Немцы назначали за его голову щедрую награду и в то же время через громкоговорители и листовки сулили золотые горы, если он перейдет на сторону Вермахта. Посылали на охоту за «Таёжным шаманом» сразу двух-трех бывалых снайперов, но и это оказывалось бесполезным — всех немецких стрелков впоследствии находили с дыркой в голове. Тогда гитлеровское командование распорядилось расстреливать из минометов и артиллерии местность, где им удавалось случайно «засечь» Номоконова. С этим связано восемь контузий и едва ли не девять ранений, полученных Семёном Даниловичем на фронте. Число убитых солдат и офицеров выжигал на своей знаменитой курительной трубке, отмечая точкой — солдата, и крестиком — офицера. Воевать «Таёжному шаману» доводилось и под Ленинградом, и на Карельском перешейке. Его таёжная трубка настолько вошла в пословицу (стала «мемом», как сказали бы сейчас), что уже задолго после войны одна немецкая женщина из Гамбурга написала ему письмо с вопросом: «Может, на вашей трубке была отметка и о смерти моего сына Густава Эрлиха?» Номоконов ответил коротко, продиктовав письмо своему сыну: «Вполне возможно, уважаемая женщина, что на трубке, которую я курил на фронте, была отметка и о вашем сыне, — писал он. — Не запомнил я всех грабителей и убийц, которые пришли с войной и которые оказались на мушке моей винтовки. И под Ленинградом беспощадно уничтожал фашистских гадов. Если бы своими глазами увидели вы, немецкие женщины, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы их».