В конце 1942 г. сотни тысяч немцев оказались в котле под Сталинградом. Теперь они в полной мере почувствовали «гостеприимство» Советского Союза.
Обычно немецкие солдаты собирались в блиндажах, городских развалинах, а то и в заваленных снегом балках. Если находились дрова и можно было растопить крохотную печку, жизнь не казалась немцам такой уж унылой. В качестве топлива использовалось абсолютно все: дощатые настилы, столы, койки, которых становилось все больше по мере того, как люди умирали. Чтобы сберечь тепло, солдаты спали, тесно прижавшись друг к другу, и все равно ночь напролет тряслись от холода. От жгучего мороза не спасали ни брезент, ни слабые печурки. Поддерживая в укрытиях плюсовую температуру, солдаты себе же делали хуже, потому что вши и мыши оживали и возобновляли свои происки.
Грызуны, питаясь трупами, множились с невероятной быстротой, а в степи «маленькие партизаны» посягали даже на живую плоть. Один солдат написал домой, что крысы отъели два пальца у него на ноге. Во сне бедняга ничего не почувствовал.
Когда привозили пищу, из всех щелей выползали гротескные фигуры, одетые в жалкие лохмотья. Их изможденные лица были грязны и небриты. Бороды росли клочьями, а шеи выглядели морщинистыми и худыми, как у дряхлых стариков. Одежда кишела паразитами. Ванна и чистое белье представлялись немецким солдатам такой же несбыточной мечтой, как и сытная пища. Дневной паек хлеба снизился до двухсот граммов, а кое-где составлял чуть больше ста. Конину, которую добавляли в суп, брали исключительно из местных запасов. На морозе конские туши могли храниться сколь угодно долго: правда, разделать их можно было только при помощи пилы и топора: нож с этой задачей не справлялся.
В свободное от несения службы время солдаты неподвижно лежали в землянках, дабы сберечь энергию, и выходили наружу с мучительной неохотой, да и то лишь для того, чтобы справить нужду. Ослабевшие от недоедания люди часто впадали в беспамятство. Холод замедлял как общую жизнедеятельность организма, так и активность мозга. Раньше книги пользовались большой популярностью, их зачитывали до дыр, теперь же втаптывали в грязь как бесполезный хлам. Очень немногие проявляли интерес к печатному слову. Из-за общего упадка сил офицеры люфтваффе отказались от шахмат, предпочтя им карты, которые требовали гораздо меньше умственных усилий.
Недоедание приводило не только к апатии. Многие впадали в бредовое состояние, слышали потусторонние голоса и вели себе соответственно, что было опасно для окружающих. Тысячи немцев сошли с ума.
Сейчас невозможно подсчитать все случаи самоубийств, причиной которых стало перенапряжение физических и душевных сил. А психические расстройства, имевшие место и в других частях, в 6-й армии приняли масштабы бедствия. Одни метались на своих кроватях, мучимые бредовыми видениями, другие дико выли и сотрясались в рыданиях. Некоторых приходилось успокаивать силой. Солдаты боялись сумасшествия, как заразной болезни, но еще большая тревога овладевала ими, если у кого-то начинали чернеть губы. В средние века чумы так не боялись, как страшились тифа бойцы 6-й армии.
Предчувствие скорой смерти заставляло людей сожалеть о том хорошем, что они оставили дома. Те, что были постарше, думали о детях и плакали тайком, уже не надеясь их увидеть. Кто-то замыкался в себе, а кто-то делился своим хлебом с голодной лошадью, грызущей древесину.
В начале января, до наступления русских, солдаты старались скрыть от родных все бездну своего отчаяния.
В отчаянной попытке вырваться из сталинградского ада солдаты решались на самострелы. Чаще всего обман раскрывался, но даже если «раненому» удавалось уйти от ответственности, ему все равно грозила смерть, поскольку легкие ранения не считались достаточным основанием для эвакуации, а с тяжелым солдат мог ее просто не дождаться. Прострел левой руки, например, не оставлял сомнений в том, что ее владелец пытается уклониться от службы. Когда же началось наступление русских, из «котла» перестали эвакуировать даже тяжелораненых.
С начала января 1943 г. все большее количество немецких солдат начало сдаваться противнику без боя. Многие просто перебегали к русским. Дезертирами становились в основном пехотинцы с передовой, главным образом потому, что у них имелось больше возможностей перебраться на вражескую сторону.
Источник: Бивор Э. Сталинград. — Смоленск.: Русич, 1999
Комментариев нет:
Отправить комментарий