Ален де Бенуа. О фашизме.

Примечание переводчика на английский Люсьена Тюдора:

В этой короткой статье Ален де Бенуа формулирует базовую дефиницию «фашизма», косвенно бросая вызов неоправданно расширенной трактовке этого термина некоторыми либералами и левыми. Бенуа также поясняет, что фашизм это исторически ограниченное явление, возникшее в специфической обстановке, и поэтому не является метаисторической идеей (как его представляют некоторые). Это понимание позволяет  отличать его от других форм правой идеологии (традиционализма, революционного консерватизма, идентаризма), а также признать необходимость отказа от примитивной и устаревшей борьбы «фашизма» с «антифашизмом».

***

Предложено бесчисленное количество определений фашизма. Но до сих пор наилучшим является самое простое: фашизм – революционная политическая форма, характеризующаяся сплавом трёх главных элементов: национализм якобинского типа, недемократический социализм и авторитарные способы мобилизации масс.

Как идеология фашизм имеет начало в переориентации социализма в направлении враждебном материализму и интернационализму. Будучи обращённым к электорату преимущественно правому, у него было немало сторонников и на левом фланге. Ни расизм, ни антисемитизм не определяют его сущность (Зеев Штернхелль). На его конкретные воплощения повлияли события начала ХХ века (Первая мировая война, советская революция), исторический контекст эпохи (модернизация, затронувшая весь мир) и природа его электоральной базы (в основном средний класс, иногда с пролетарским компонентом).

Фронтовой опыт, разочарование в техническом прогрессе, так ярко описаные Юнгером, обозначили фундаментальный разлом. После первой мировой войны общество оказалось расколотым на два лагеря: фронтовики и все остальные. Первым казалось, что они заслужили для себя некие преимущества перед теми, кто не сражался. Ветераны верили, что доблести, почитавшиеся на войне (храбрость, дух товарищества, постоянная готовность к действию), должны цениться и в мирное время. Дух патриотизма, выросший на почве классовой борьбы, не мог быть всего лишь обманчивой иллюзией.

С окончанием Великой Войны стало заметно наметившееся впервые совпадение подъёма национализма с (относительным) стиранием социальных различий. Наконец, Первая мировая война становится тем рубежом, после которого антидемократический дух «перестал искать опору в прошлом» (Жорж Валуа). Взрывоопасная смесь. В это же время большевистская революция показывает, как революционеры могут прийти к власти через мобилизацию масс. Она провозглашает идею нового человека и возносит политические обязанности до степени священного долга; политическое апостольство. Формы принимаемые фашизмом для предотвращения коммунистической угрозы часто были подражательными: у противника заимствовалось то и в той степени, что помогало эффективно противостоять ему (Эрнст Нольте).

Несмотря на риторику в традиционалистском духе, иногда казавшуюся архаичной, фашизм по сути своей был модернистским: он поощрял и поддерживал все научные и промышленные нововведения, фаворизировал появившуюся технократию, способствовал рационализации экономики и формированию государства всеобщего благосостояния. В силу того, что происходивший на протяжении 19 века процесс социальной унификации уже стал хорошо заметен, и с другой стороны, присущей фашизму воли к власти, не пренебрегавшей ни одним из инструментов, предоставленных к её услугам техническим прогрессом, он не мог действовать никак иначе. Как уже отмечалось Адорно и Хоркхаймером, накануне Второй мировой войны фашизм, коммунизм и рузвельтовский «Новый Курс» представляли собой различные версии проекта социальных преобразований, в котором государство было призвано играть главную роль в рационализации экономики и перекройке общественных отношений.

В основе фашизма лежит фундаментальная триада Модерна: Государство-Народ-Нация. Все его усилия сосредотачивались на синонимизации этих трёх категорий, сегодня воспринимаемых каждая сама по себе. Рождённый под знаком фасций, больше всего прочего фашизм жаждал быть тем, символом чего фасции и являлись. Так он хотел примирить общественные классы и политические течения, возродить единство нации, утерянное в прошлую эпоху. Это составляло одновременно его и силу и слабость. Он был одержим централизацией.

Притязая на роль спасителя от угрозы гражданской войны, он породил абсолютную ненависть. Его якобинство, эгоистичный национализм – источник всех его неудач: стремящийся к унификации обязательно исключает всех, кто противится принуждению к унификации.

Хотя характерной чертой фашизма и считается особое чувство общности, оно не является его изобретением. Фашизм здесь не открыл ничего принципиально нового. В фашизме идея общности искажена убеждённостью в том, что она должна быть воодушевляема и направляема сверху, усилиями государства, тогда как истинный дух общности несовместим с этатизмом.

ХХ столетие без сомнения было веком фашизма и коммунизма. Фашизм рождён войной и умер на войне. Коммунизм был порождением политического и социального взрыва и скончался в социально-политическом коллапсе. Без стадии процесса модернизации и индустриализации, сегодня по крайней мере в странах Западной Европы принадлежащей прошлому, фашизма могло и не быть. Время фашизма и коммунизма истекло.

Сегодня в Западной Европе весь «фашизм» не представляет из себя ничего, кроме пародии. То же самое происходит и с остаточным «антифашизмом», являющимся анахронической реакцией на фантом. Окончательный уход фашизма в прошлое позволяет говорить о нём без морализаторства и самодовольной ностальгии, как об одной из важных страниц истории ушедшего века.

Данный материал впервые был опубликован в журнале «Elementos: Revista de Metapolítica para una Civilización Europea» № 67 (15 мая 2014).

Переведено с английского Артёмом Бузинным.

buzinnywordpresscom.wordpress.com