Алексей Николаевич КрыловИосиф Джугашвили с момента своего поступления в Тифлисскую Духовную Семинарию всё больше и больше обращал на себя внимание курировавших его с самого рождения офицеров ГУ ГШ. Видя незаурядные способности маленького подопечного, они с тревогой наблюдали стремление Сосо к нежелательным контактам и тлетворному мирскому влиянию. Когда половина семинарского курса была пройдена, офицеры - кураторы вместе с Екатериной Георгиевной решили, что пришло время для серьёзного разговора.
В маленькой тифлисcкой квартирке было чисто убрано. Вечернее солнце золотило занавески на окнах и отражалось в замысловатом орнаменте картинных рам. У окна стоял невысокий стройный человек, одетый в гражданское платье. Второй, помоложе прислонился к косяку двери, с интересом и добрым участием глядя на входящего смущённого семинариста. Сосо поздоровался с незнакомцами, обнялся с Екатериной Георгиевной, и спросил, здорова ли она, из-за чего семинарское начальство так внезапно велело прити сюда?
Мать гладила мальчика по голове, очевидно не решаясь начать трудный разговор, перевернувший вскоре всю жизнь её сына. Один из незнакомцев подошел к столу, сел и неторопливо размял табак в трубке, но закуривать не стал. Тихим спокойным голосом, изредка вспоминая про свою незажженную трубку, пожилой офицер повёл рассказ про удивительную жизнь Николая Михайловича Пржевальского, про дело, которому он служил и за которое погиб, отправляясь в своё последнее путешествие. Коснулся седой полковник и происхождения великого первооткрывателя Центральной Азии и генерала русской разведки. Полковник сжато поведал о вояже наследника престола Александра Николаевича в 1837 году по просторам Державы, о смоленском романе молодого Великого князя, что дало повод сопровождавшему князя поэту Жуковскому назвать это путешествие венчанием с Россией.
Сосо слушал не отрывась взглядом от обветренного лица незнакомца, изредка сжимая руку матери. Наконец рассказчик подошёл к тяжелейшему Лобнорскому походу, болезни путешественника и двухмесячному лечению Пржевальского в Гори около января - февраля - марта 1878 года. Мать Сосо просветлела лицом, воспоминания той далёкой весны яркой панорамой проходили перед её сверкавшим взором. От мальчика не укрылось состояние матери, он прекрасно понял, что речь седого полковника обращённая к нему была чистой правдой, не требующей утвердительных материнских слов.
Полковник надолго замолчал, потом вышел из комнаты в прихожую, где отчётливо было слышно чирканье ломаемых спичек. Этот вечерний разговор с будущим самодержцем Новой Великой России - Стальным Иосифом, становился главным делом его жизни, прошедшей в ратных трудах, тяжёлых экспедициях и неравной борьбе с тайными врагами Родины. Волнение старого офицера передалось и мальчику. Он почувствовал ту огромность и бесконечность России, открывшейся ему почти в мгновенном озарении. Яркий огонь, зажжённый в молодом сердце отвагой русских воинов будет теперь пылать там негасимо до самого последнего боя с нечистью, который примет Генералиссимус Сталин в феврале 1953 года.
Молодой офицер, коллега седого полковника, рассказал мальчику о мести англичан, отравивших диоксином его отца - генерал-майора русского ГШ в самом начале пятой экспедиции в Тибет. Тогда, в 1888 году у Пржевальского были все возможности достигнуть столицы Тибета - города Лхасы, и распространить русское влияние на этот ключевой район будущего центральноазиатского ТВД.
В прихожей послышались негромкие шаги, и на пороге комнаты почти неслышно появился полковник. Глубокие светлые глаза его устремились на мальчика, жадно ловившего каждое слово их непростого разговора. Офицер - помощник умолк, как бы давая слово своему старшему сослуживцу.
Полковник, пристально глядя в глаза Иосифу, твёрдо сказал, что знает об увлечении мальчика светской литературой, его знакомстве с тем контингентом людских отбросов, который он по мере сил и возможностей давил всю свою сознательную жизнь.
- Теперь настало время твоего решения, Иосиф. Я опекал тебя с самого рождения, но выбор человек делает только сам. Мы предлагаем тебе нелегкий путь. Это путь стояния за Апостольскую Истину, за защиту Веры, Царя и Отечества, против врагов рода человеческого - масонской закулисы, опутавшей своей паутиной уже большую часть планеты.
Глаза Иосифа лучше всяких слов выразили его чувства, и седой полковник продолжил.
- Мы дадим тебе наше сокровенное оружие - Духовный Меч Русского Православия, ковавшийся в тяжкой борьбе с татарами и поляками. Знаю, что его разящий удар будет обрушен на нового Батыя, поднимающегося теперь на западе, которому помогают масонские пауки во всех странах. Ты должен быть твёрд в выбранном пути, ибо обратного хода твоё решение не имеет. Запомни, СВЕРКАЮЩИЙ МЕЧ РОДИНЫ ДОЛЖНЫ ДЕРЖАТЬ ВОИНЫ, А НЕ КАРЛИКИ, ПОГРЯЗШИЕ В БОГАТСТВЕ, УБИВАЮЩЕМ СИЛУ!
Солнце уже зашло, но небеса ещё горели кровавым светом. В комнате повисло молчание, нарушаемое только тиканием ходиков. Иосиф, глядя в глаза ожидавших его ответа людей, сказал: "Я буду навсегда с вами - за Веру. Царя и Отечество!" Огромная тяжесть свалилась с плеч матери, она как бы помолодела, обняла сына и крепко прижала его к груди.
В мае 1898 г. Сеид Девдориани закончил семинарию и поступил в Юрьевский университет. Руководство ученическим кружком, который он возглавлял, перешло к Coco Джугашвили. "Через несколько месяцев, - вспоминал С. Девдориани, - в Юрьеве я получил письмо от кружковцев: после твоего отъезда все согласились с Coco". Это значит, что в кружке возобладала политическая направленность. "В первый революционный марксистский кружок, так называеќмый "старший",- писал Л.П.Берия,- входили семинаристы Тифлисской духовной семинарии: Давиташвили (Давидов) Миша, Долидзе Арчил (Ростом), Паркадзе Гуца, Глурджидзе Григорий, Натрошвили Симон, Размадзе Гиго, Ахметелов Ладо, Иремашвили Иосиф. Во второй кружок, так называемый "младший", входили: Елисабедашвили Георгий, Сванидзе Александр, Гургенидзе Дмитрий, Сулиашвили Датико, Бердзеношвили Ваш, Кецховели Вано, Ониашвили Д. и др." После отъезда С. Девдориани в деятельности того ученического кружка, который возглавил Coco Джугашвили, определенное место продолжало занимать и изучение легальной светской литературы. Об этом свидетельствует запись, сделанная в кондуитном журнале 28 сентября 1898 г.: "В девять часов вечера в столовой инспектором была усмотрена группа воспитанников, столпившихся вокруг Джугашвили, что-то читавшего им. При приближении к ним Джугашвили старался скрыть записку и только при настойчивом требовании решился обнаружить срою рукопись. Оказалось, что Джугашвили читал посторонние, не одобренные начальством семинарии книги, составил особые заметки по поводу прочитанных им статей, с которыми и знакомил воспитанников Хвадачидзе, Нестроева, Давидова и Иремашвили. Был произведен обыск у воспитанников, но ничего запрещенного обнаружено не было" (Дмитрий Абашидзе). Резолюция на этом рапорте гласит: "Иметь суждение о Джугашвили в Правлении семинарии".
Не исключено, что именно после этого на заседание Правления семинарии инспектором Дмитрием Абашидзе был вынесен вопрос об исключении Coco из семинарии. Поддержки данное предложение не нашло.
"Между тем, наказания И. В. Джугашвили продолжали следовать одно за другим: 9 октября 1898 г. - карцер за отсутствие на утренней молитве, 11 октября - карцер за нарушение дисциплины во время литургии, 25 октября - карцер за опоздание из отпуска на три дня, 1 ноября - строгий выговор за то, что не поздоровался с преподавателем С.А. Мураховским, 24 ноября - строгий выговор за то, что смеялся в церкви, 16 декабря - карцер за пререкание во время обыска, 18 января - лишение отпуска в город на один месяц, 3 1 января - карцер за уход с всенощной и т. д. Столь же красноречивы и оценки по поведению: сентябрь 1898 г. - три, октябрь - три с минусом, ноябрь - четыре с минусом, декабрь - три, январь - три с минусом, февраль - три с плюсом, март - четыре, апрель - три. Превращение Coco в одного из самых недисциплинированных и неуспевающих воспитанников семинарии было связано с тем, что офицерами кураторми была разработана операция по внедрению Иосифа в среду революционной молодёжи, путём очевидного занятия общественно-политической деятельностю. Став членом Тифлисской организации РСДРП, он получил возможность расширить свои связи, особенно в рабочей среде. Не указывая используемых источников, Л. П. Берия утверждал, что в 1898-1899 гг. И.В. Джугашвили руководил сразу несколькими рабочими кружками".
Частично эти сведения подтверждаются воспоминаниями рабочих В. Бакрадзе (железнодорожное депо), А.И. Бедиашвили (обувная фабрика Г. Г. Адельханова), К. Калантарова (завод М. Карапетова), Л. Латанишвили (табачная фабрика), Д. Лордкипанидзе (железнодорожные мастерские), Е. Сартания (кузнечный цех железнодорожных мастерских) и др.
Однако если учесть, что И. В. Джугашвили был более или менее свободен только по воскресеньям, а с начала сентября до конца декабря 1898 г. насчитывалось только 18 воскресений, станет понятно, что располагая столь ограниченным временем, он не мог руководить сразу несколькими кружками. Вероятнее всего, в большинстве из них он выступал не в роли руководителя, а в качестве одного из пропагандистов.
В любом случае его деятельность рассматривалась революционерами как политическое просвещение тифлисских рабочих и пробуждение их социальной активности. Одним из ее проявлений стала забастовка в железнодорожных мастерских, которая началась в понедельник 14 декабря и продолжалась до субботы 19-го. 20 декабря "почти все рабочие" вернулись на свои места. Был ли причастен Coco Джугашвили к ее организации, остается неясным. Едва ли не единственным на этот счет является свидетельство рабочего Н. Выгорбина, который утверждал, что в субботу 12-го и в воскресенье 13 декабря он встречался с Coco Джугашвили в железнодорожных мастерских. Но вероятнее всего, за развитием забастовки он наблюдал главным образом со стороны, так как с понедельника 14-го имел возможность контактировать с рабочими в лучшем случае на протяжении одного - двух часов в день.
16-го, в среду, в общежитии семинарии был произведен обыск, во время которого Coco вступил в спор с представителями администрации. "Пререкался с преподавателем", - сказано в кондуитном журнале. За этим последовало наказание - очередной карцер. Обыск имел профилактический характер: 25 декабря начинались рождественские праздники и семинаристы разъезжались по домам.
Возобновились занятия, по всей видимости, в понедельник 4 января 1899 г. Вскоре после этого произошло событие, о котором мы пока ничего не знаем, и которое имело своим следствием то, что с понедельника 18 января И. В.Джугашвили был на месяц лишен права выходить в город.
Не исключено, что подобное наказание было связано с историей, которая нам известна со слов бывшего семинариста П. Талаквадзе. Однажды в 1899 г. после обеда, когда группа воспитанников находилась в Пушкинском сквере, им вдруг сообщили, что в семинарии обыскивают Coco. Когда мы прибежали, вспоминал П. Талаквадзе, Д. Абашидзе уже взломал "гардеробный ящик", забрал запрещенные книги и поднимался на второй этаж. "Вдруг в это время к инспектору неожиданно подбежал ученик шестого класса Василий Келбакиани и толкнул монаха, чтобы выбить из его рук книги. Это оказалось безуспешным. Тогда Келбакиани набросился на инспектора спереди, и книги тут же посыпались на пол. Тов. Coco и Келбакиани быстро подхватили книги и бросились бежать".
Что дает основание связывать между собой этот эпизод и наказание, которому подвергся И. В. Джугашвили? 19 января 1899 г. одновременно с лишением его права выходить в город на протяжении месяца воспитанник шестого класса Васо Келбакиани был исключен из семинарии.
Возобновить свою кружковую деятельность в городе Coco мог только с конца февраля месяца. Кроме двух воскресений в феврале (21 и 28), в его распоряжении было четыре воскресенья в марте (7, 14, 21, 28) и не более двух воскресений в апреле (4 и 11). Удалось разыскать воспоминания рабочего Ягора Торикашвили, который утверждал, что в 1899 г. до исключения из семинарии Coco вел занятия в кружке, членами которого были рабочие токарного цеха железнодорожных мастерских. Имеются также сведения о его занятиях в 1899 г. в кружке, существовавшем с конца 1898 г. на таќбачной фабрике Бозарджианца.
"В мае 1899 года Иосиф Джугашвили на последнем курсе готовился к последнему экзамену. По преданию, ему явился старец и призвал к себе. Начальство отпустило. Но Иосиф в семинарию не вернулся. Тем старцем был архимандрит Иерон (настоятель Ново-Афонского монастыря). Он сказал Иосифу: “Грядет царство зверя на Россию. Жиды будут уничтожать Русский народ. А ты будешь уничтожать их. Иди!...” Отец Иерон благословил Иосифа Иконой Избавительницей - главной святыней монастыря. Наверное не случайно на Новом Афоне была южная дача Сталина"
Этот текст взят из видеофильма Анны Москвиной "Бич Божий".
Последний раз Coco Джугашвили фигурирует в классном журнале 3 апреля, когда ему была поставлена тройка по литургике. Записи в классном журнале обрываются на пятнице 9 апреля. 7 апреля датирована последняя запись в кондуитном журнале, из которой явствует, что в этот день И. В. Джугашвили не поздоровался с преподавателем А.П. Альбовым, за что получил очередной выговор.
Затем семинария была закрыта на пасхальные каникулы, которые продолжались, по-видимому, до 25 апреля, после чего начались экзамены, а когда они завершились, то 29 мая 1899 г. появилось решение об исключении И. В. Джугашвили из семинарии. Оно гласит: "Увольняется из семинарии за неявку на экзамены по неизвестной причине". Но как можно исключить человека из учебного заведения, не зная причин его отсутствия на экзаменах? Ведь они могли быть и уважительными. К тому же нередко воспитанников, не сдавших экзамены, оставляли на второй год. Учитывая это, можно с полным основанием утверждать, что официальная версия имела чисто формальный характер и должна была скрыть какую-то другую причину отчисления.
Как объяснял произошедшее сам И. В.Джугашвили? В "литере Б" от 13 июля 1902 г., заполненной в батумской тюрьме, мы читаем: "До пятого класса воспитывался на казенный счет, после была потребована плата за обучение и за содержание как не из духовного звания, за неимением средств вышел из училища". 15 марта 1913 г. в Петербургском ГЖУ на вопрос "Где обучался?" И. В. Джугашвили дал подобный же ответ: в 1894 г. "поступил в духовную семинарию, из которой вышел не окончив курс в 1899 г. по неимению средств, так как был лишен казенной стипендии".
Данная версия тоже вызывает вопросы: если все обстояло именно так, почему названная причина не нашла отражения в решении Правления семинарии? И почему деньги за обучение потребовали именно весной 1899 г., а не раньше? Очевидно, даже в том случае, если весной 1899 г. действительно возник вопрос о внесении платы за обучение, это было следствием какой-то другой причины, которую И. В. Джугашвили тоже не пожелал назвать. В одной из анкет И. В. Сталин сформулировал другую версию своего отчисления: "Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма". Эта версия была включена в его "Краткую биографию" и с тех пор приобрела хрестоматийный характер.
С одной стороны, она согласуется с целым рядом воспоминаний. Так, например, Васо Хаханишвили писал, что Coco был исключен из семинарии "после стычки с инспектором Дмитрием". О том, что главную роль в его исключении играл инспектор Д. Абашидзе, вспоминал Доментий Гогохия. Как бы уточняя эти свидетельства, Поликарп Талаквадзе отмечал: "Товарищи рассказывали мне, что у товарища Coco произошла большая стычка с Абашидзе, которому наконец-то удалось поймать тов. Coco за чтением нелегальных книг, после чего Coco был уволен из семинарии". С этими воспоминаниями перекликаются воспоминания Вано Кецховели: "В конце концов семинарские ищейки напали на след тайных кружков и начали репрессии против нас". Об этом же писал С. Девдориани, который в это время находился в Юрьеве: "Мне сообщили - кружок провалился, а его членов исключили из семинарии".
Однако всему этому противоречит тот факт, что в справке об окончании И. В. Джугашвили четырех классов семинарии фигурирует оценка "отлично" по поведению.
Маловероятно, чтобы воспитанник, исключенный из духовной семинарии "за пропаганду марксизма", получил подобную оценку, особенно если учесть его оценки по поведению за последние два года пребывания в семинарии.
2 октября 1899 года ему было выдано "Свидетельство" об окончании 4-х классов. В нем говорилось, что он "при поведении отличном оказал успехи". И далее шел перечень 20 предметов. По 2-м из них (церковно-славянское пение и логика) значилась оценка "отлично", по 3-м - (гомилистика, основы богословия, церковная история) - оценка "удовлетворительно", по остальным - оценка "хорошо". (ГИАГ. Ф. 440 Оп. 2. Д. 82. Л. 30). Если вспомнить, как И. В. Джугашвили учился в третьем-четвертом классах, а также принять во внимание его оценки по поведению, данное "Свидетельство" не может не вызвать удивления. В "Свидетельстве" об окончании 4-х классов семинарии важное значение имели не только значившиеся в нем оценки, но и следующая запись: "Означенный в сем свидетельстве Джугашвили в случае не поступления на службу по духовному ведомству обязан уплатить Правлению Тифлисской духовной семинарии по силе Высочайше утверждённого 18 июня 1891 г. определения Святейшего Синода от 28 марта, 18 апреля того же года, за обучение в семинарии двести (200) pyб. Kpoмe того, Джугашвили обязан уплатить Правлению Тифлисской духовной семинарии восемнадцать руб. 15 коп. (18 руб. 15 коп.) за утерянные им из фундаментальной и ученической библиотек названные семнадцать книг". И далее: "Вышепоименованный Джугашвили во время обучения в семинарии содержался на счет епархии, которой остался должен четыреста восемьдесят руб. (480 руб.) В случае не поступления его, Джугашвили, на службу по духовному ведомству или на учебную службу в начальных народных школах согласно параграфа 169 Высочайше утвержденного 22 августа 1884 г. Устава православных духовных семинарий, он обязан возвратить сумму употребленную на его содержание и означенную в этом свидетельстве семинарским правлением" (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 65. Л. 4.)
Таким образом, перед И.В.Джугашвили открывалась перспектива: или пойти на духовную службу, или же стать учителем. В противном случае он обязан вернуть семинарии 698 рублей, для человека, не имевшего в кармане ни гроша, эта сумма являлась фантастической.
Оставить такой умопомрачительно большой долг на матери, Иосиф не мог в силу своих сыновних чувств, убеждений и воспитания. Понятно, что эти расходы взяли на себя его кураторы.
Известна еще одна версия, исходившая от Екатерины Джугашвили, которая утверждала, что она сама забрала сына из семинарии, потому что у него начался туберкулез и возникла необходимость его лечения. Если бы это действительно было так, данная причина нашла бы свое отражение в решении Правления семинарии об отчислении И. В. Джугашвили, а ему самому в 1902 г. и позднее не нужно было бы придумывать другое объяснение.
“В 1899 году Coco провел в семинарии всего лишь несколько месяцев. Он ушел из этого училища и целиком перешел на нелегальную работу среди рабочих. Не раз приходилось мне видеть Coco пробирающимся в толпе с такой быстротой, что просто невозможно было догнать его. Можно было только удивляться, как ловко и быстро Coco, в своей кепке, в легком пальто и в синей сатинетовой блузе, опоясанной поясом с кистью, пробирается по улице сквозь шумливые массы людей. Так как он шагал всегда прямо, - мы, близкие товарищи, - прозвали его "Геза". Вообще же он был известен под конспиративной кличкой Коба”. (По воспоминаниям Г. И. Елисабедашвили. Матер. Тбил. фил. ИМЭЛ.)
“На исходе XIX века, 28 декабря 1899 года, Сталин поселился в Тифлисской физической обсерватории, где он с этого же дня начинает работать в качестве наблюдателя-метеоролога. Обсерватория помещалась на Михайловской улице, вблизи Муштаида. Невзрачного вида двухэтажный, покрытый черепицей, неоштукатуренный дом. Выделялся деревянный балкончик с тесно насаженными балясинами. Под ним - входная дверь. Налево от входа - комната, где производилась обработка метеорологических наблюдений. На дворе густо растут деревья. Лесистый кустарник тянется до самой Куры. В глубине двора помещается обсерватория. Она окружена рвом, через который перекинут мостик. К круглому зданию пристроены досчатые флигеля. В "северном" работал двадцатилетний Иосиф Виссарионович Джугашвили. Обстановка здесь почти не изменилась. Перед окном растет коренастое ветвистое дерево. В те годы оно было незаметным, не затемняло комнату. В комнате перед большим решетчатым окном все так же стоит столик. Вот здесь составлял Сталин сводки метеорологических наблюдений. Без единой помарки заполнялись листы бюллетеней, под ними ставилась подпись: Джугашвили. Жил Сталин в небольшой комнатке, выходившей во двор. Тишина, царившая в этом глухом укромном месте, наиболее благоприятствовала конспиративному образу жизни молодого Сталина. Кончалось дежурство, -запись научных наблюдений,- и Сталин выходил на улицу. Тихой и мало застроенной была эта часть города. Ее оживляло движение вагонов конки. Выходя в город, Сталин направлялся в рабочие кварталы, туда, где в назначенный час собирались пролетарии... (К истории фабрик и заводов Тбилиси. Страницы революционной борьбы рабочих Тбилиси в 1898-1901 гг. Опубликовано в газ. "Заря Востока", 36 от 14 февраля 1938 г.)
17 июля бакинский городской врач Г. Л. Элиава под руководством подполковника С. П. Шабельского составил первое известное нам описание примет И. Джугашвили. Вот некоторые его детали: "Размер роста - 2 аршина 4,5 вершка" (164 см), "лицо длинное, смуглое, покрытое рябинками от оспы", "на левой ноге второй и третий пальцы сросшиеся", "на правой стороне нижней челюсти отсутствует передний коренной зуб", "на левом ухе родинка". В самое последнее время нам стало известно медицинское дело И. В. Сталина, из которого явствует, что он действительно имел такой дефект как сросшиеся пальцы на левой ноге. В то же время его рост составлял не 164, а 170 см. Кроме того, у него была больная левая рука и не одна, а две родинки, причем над правой бровью и под левым глазом.
Понятно, что это приметы двойника, содержавшегося в тюрьме. А подлинный Иосиф Джугашвили в мае месяце 1902 года держал вступительные экзамены на спецфакультет Николаевской Академии Генерального Штаба. Образование нужно было достойно завершить, о чём позаботились кураторы Иосифа.
Комплекс зданий Николаевской академии Генерального штаба (Суворовский пр., 32 - Таврическая ул. 2) был построен в 1900-1901 годах в Санкт-Петербурге по проекту архитектора Александра Ивановича фон Гогена. Академия являлась главным центром подготовки общевойсковых командиров и специалистов штабной службы. Предшественниками ее были училища колонновожатых, существовавшие в Петербурге и Москве в 1810-1812 гг. и в Петербурге в 1823-1825 гг. Николаевская академия генерального штаба основана 26 ноября 1832 года, под названием Императорской военной академии, по проекту генерала-адъютанта барона Жомини: "для образования офицеров к службе Генерального штаба" и "для вящего распространения знаний в армии". Курс обучения рассчитан на 2 года (теоретический и практический классы). Образование академии положило начало формированию корпуса офицеров Генерального штаба. К этой категории причислялись обер-офицеры в чине не ниже поручика, прослужившие в строю не менее 2 лет и окончившие академию (или выдержавшие при ней экзамен). С 1840 г. лучшие из воспитанников кадетских корпусов и Дворянского полка в числе 30 человек прикомандировывались прямо к гвардейскому штабу для поступления через 2 года в академию. Сначала служба в Генеральном штабе не давала никаких преимуществ, и число абитуриентов академии было небольшим. С 1832 по 1850 г. в академию поступило 410 человек (в т. ч. 351 из войск), а окончило - 271. После введения некоторых преимуществ для корпуса офицеров Генерального штаба в 1852 г. приток офицеров в академию усилился (в 1852 г. было 56 абитуриентов против 9 в 1851 г.) и прикомандирование выпускников кадетских корпусов было отменено.
В академию могли поступать офицеры не моложе 18 лет и в минах не старше капитана армии и штабс-капитана гвардии, артиллерии и саперов. Служащие вне Петербурга сначала держали предварительный экзамен при корпусных штабах. В академии желающие поступить в теоретический класс держали вступительный экзамен; те, кто желал поступить сразу в практический класс, - и вступительный, и переходной; а желающие приобрести права окончивших курс - еще и выпускной. По окончании курса офицеры прикомандировывались на 1 год к образцовым частям для ознакомления со службой. Выпуск производился в октябре. Окончившие по 1-му разряду получали следующий чин, по 2-му - выпускались тем же чином, а по 3-му - возвращались в свои части и в Генеральный штаб не переводились. Армейские офицеры переводились в Генеральный штаб с тем же чином, артиллеристы, инженеры и гвардейцы - с повышением (гвардейцы еще со старшинством в последнем чине). В 1850-1855 гг. академия выпускала ежегодно в среднем 23 человека. В 1855 г. она стала называться Николаевской академией Генерального штаба.
Наименование "Николаевская академия генерального штаба" академия получила в 1855 году. Организация академии была существенно изменена в 1862, 1888 и 1893 годах. В 1862 г. было установлено, что с 1863 г. для поступления в академию (кроме геодезического отделения) надо прослужить 4 года (исключая время службы на нестроевых должностях). Из окончивших в Генеральный штаб зачислялись только на вакансии, а остальные возвращались в части, причем окончившие по 1-му разряду - со следующим чином (но не выше капитана Генерального штаба или равного ему майора армии). В 1863 г. и на геодезическое отделение принимали после 2 лет строевой службы. Но уже в 1868 г. из 4 лет можно было иметь только 2 года строевой службы для всех поступающих. При этом прием (ранее не ограниченный) был установлен в 50 человек (геодезическое отделение - 10 человек за два года). В 1869 г. для окончивших по 1-2-му разрядам был введен дополнительный 6-месячный курс.
На общем отделении академии главными предметами были тактика, стратегия, военная история, военная администрация, военная статистика, геодезия с картографией, съемкой и черчением, а вспомогательными - русский язык, сведения по артиллерийской и инженерной части, политическая история, международное право и иностранные языки. На геодезическом отделении - теоретическая и практическая астрономия, физическая география, геодезия со съемкой и черчением, картография и военная статистика; вспомогательными - военная администрация, тактика, русский и иностранные языки.
С 1894 г. квота на число поступающих отменена, но изменились и правила выпуска: было установлено, что основная задача академии - распространение высшего военного образования в армии. В соответствии с этим после 2-го курса офицеры выпускались в войска, а лучшие поступали на дополнительный курс, и лишь окончившие его причислялись к Генеральному штабу. Выпускники академии были обязаны прослужить в военном ведомстве 1,5 года за каждый год обучения.
Довольно большое число офицеров по разным причинам отчислялись до окончания курса: за 1881-1900 гг. было отчислено 913 человек. Зато окончившие академию занимали впоследствии высшие командные посты.
По действующему положению (прик. по воен. вед. 1893 г., 305), Николаевская академия генерального штаба имеет целью: а) развитие высшего образования среди офицеров армии и б) комплектование корпуса офицеров генерального штаба. Кроме двух классов - младшего и старшего - существует дополнительный курс, куда переводятся лучшие по успехам из офицеров, в числе, соответствующем вакансиям в генеральном штабе. Геодезическое отделение (учрежденное в 1854 году) имеет целью специальное образование офицеров, готовящихся в геодезисты. Общий комплект обучающихся - 314 офицеров; ежегодно допускается к приему число, недостающее до комплекта. В геодезическое отделение прием производится через год, в числе 7 офицеров. Принимаются офицеры всех родов оружия, до чина штабс-капитана армии или поручика гвардии включительно, прослужившие не менее трех лет в офицерском звании, в строю, по конкурсному экзамену из предметов курса военных училищ и кадетских корпусов. Каждый из обучавшихся в академии обязан прослужить за год пребывания в ней по 1,5 года в военном ведомстве вообще. Учебный курс (не считая дополнительного) - 2 года. Предметы преподавания: главные - тактика, стратегия, военная история, военная администрация, военная статистика и геодезия с картографией, съемкой и черчением; вспомогательные: русский язык, сведения по части артиллерийской и инженерной, политическая история с некоторыми отделами международного права, физическая география суши, французский и немецкий языки. В геодезическом отделении вспомогательные предметы те же (кроме сведений по артиллерийской части и международного права), а главные: теоретическая и практическая астрономия, физическая география, геодезия, картография, тактика, стратегия, военная история, военная администрация и военная статистика. Состоящие в геодезическом отделении обязаны пройти дополнительный курс и затем прикомандировываются на 1,5 года к Пулковской обсерватории. Окончившие курс двух классов офицеры делятся, по успехам, на два разряда; и те, и другие имеют право на академический знак и на некоторые преимущества при производстве в штаб-офицерский чин. Успешно окончившие дополнительный курс производятся в следующие чины, до капитана армии и штабс-капитана гвардии. Управление академией вверяется ее начальнику. Преподавание наук ведется ординарными и экстраординарными профессорами и преподавателями. Для заведования обучающимися состоят 6 штаб-офицеров.
За время своего существования академия выпустила в общей сложности более 4,4 тыс. офицеров, в том числе в 1855-1900 гг. 2888 и в 1901-1914 гг. - 1076. За все время существования Николаевской академии генерального штаба было 62 выпуска. Из воспитанников академии приобрели известность как боевые генералы - Непокойчицкий, граф Милютин, Черняев, Скобелев, Куропаткин, Радецкий, Драгомиров, Обручев, как ученые - граф Милютин, Леер, Драгомиров, Обручев, Аничков, Лобко, Рехневский, Пржевальский.
Среди них особое место занимал князь ТУРКЕСТАНОВ ВАСИЛИЙ ГЕОРГИЕВИЧ. Начинал он поручиком в 162-м пехотном Ахалцихском полку, в 1891 был переведен в Отдельный корпус жандармов. Был адъютантом Могилевского ГЖУ, в 1901 г. начальником Ашанского, а затем Калужского отделения Самарского ЖПУ, с 1902 г. ротмистр. В 1907-1915 гг. находился в распоряжении московского градоначальника, с 1908 г. пребывал при Московском ГЖУ, был назначен начальником Московского контрразведывательного отделения.; с 1911 г. подполковник. Во время Первой мировой войны был откомандирован в штаб Московского военного округа, стал заведующим контрразведкой. В 1915 г. был прикомандирован к Петроградскому ГЖУ, затем откомандирован в распоряжение военного министра; с 1916 г. полковник. С 1915г. он стал начальником Центрального военно-регистрационного бюро и контрразведовательного Отделения при ГУ Генерального штаба в Петербурге. Василий Георгиевич являлся одним из тех, кто обеспечивал руководство и связь со Сталиным.
proza.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий