Дмитрий Иванович Иловайский (11.2.1832-15.2.1920) – историк и публицист, родился в Раненбурге Рязанской губернии в семье управляющего имением графини Пален. Уже учеником гимназии, с 4-го класса, начал зарабатывать на жизнь репетиторством. За проявленные способности педагогический совет рекомендовал юношу к продолжению учебы за государственный счет в Московском университете, куда Дмитрий поступил на историко-филологический факультет.
В 1853 г. с началом Крымской войны Иловайский решается уйти с выпускного курса, чтобы поступить в действующую армию добровольцем. Однако врачи обнаружили у него туберкулез, и молодому студенту ничего не оставалось, как продолжить учебу и стать вскоре известным историком. В качестве такового он побывает на фронте в следующую войну с Турцией (1877-1878), чтобы «видеть историю собственными глазами».
Окончив университет в 1854 г., несмотря на призвание к исторической науке, как казеннокоштный студент Иловайский должен был шесть лет отработать полученное образование по распределению. Получив назначение учителем истории в свою родную гимназию в Раненбурге, он проработал в ней четыре года.
В каникулы Дмитрий Иванович странствовал по Рязанскому краю, изучал как остатки городищ и курганов, записывал рассказы старожилов. Свои путевые очерки он опубликовал на страницах "Московских ведомостей". В Рязани Иловайский познакомился с писателем М.Е. Салтыковым-Щедриным и вошел в кружок местных либералов, обсуждавших грядущие реформы по освобождению крестьян. Однако профессия историка брала свое: русская история излечила его от западнического либерализма и он стал славянофилом. Подверг обстоятельной и убедительной критике т.н. "норманнскую теорию".
По ходатайству графа А.С. Уварова молодого историка перевели в одну из московских гимназий. В 1858 г. Иловайский защитил магистерскую диссертацию по теме "История Рязанского княжества", за которую был удостоен Уваровской премии Академии наук. Некоторое время преподавал на юридическом факультете Императорского Московского университета по кафедре всеобщей истории, в 1860-1862 гг. был командирован за границу для подготовки к профессорскому званию, но в 1862 г. навсегда оставил преподавание, всецело посвятив себя исторической науке, публицистике и изданию гимназических учебников.
В 1870 г. Дмитрий Иванович защитил докторскую диссертацию по теме "Гродненский сейм 1793 г.: Последний сейм Речи Посполитой". Вскоре Иловайский становится известным ученым и членом целого ряда научных обществ. Большой успех приносит ему пятитомная "История России" (с древнейших времен до царствования Алексея Михайловича), над которой он работал более 30 лет.
Но настоящую славу Дмитрию Ивановичу принесли составленные им гимназические учебники русской и всеобщей истории, по которым несколько десятилетий подряд училась вся Россия. До 1917 г. его пособие по русской истории для среднего возраста переиздавали 44 раза, для старшего – 36 раз, по всеобщей истории для среднего возраста – 35 раз и для старшего – 30 раз! Такой успех учебников принес автору и долгожданную материальную обезпеченность, что позволило вести независимую научную деятельность.
Его заслуги были отмечены не столько научным миром, сколько самим Государем. К 25-летию ученой деятельности Иловайский был произведен в действительные статские советники (чин равный генеральскому и дававший потомственное дворянство), что было особой наградой Императора, поскольку Дмитрий Иванович практически не находился на государственной службе.
По своим политическим взглядам в зрелые годы Дмитрий Иванович стал сторонником твердой самодержавной власти, опирающейся на Православие и единение сословий. Сам себя он относил к приверженцам "патриотичного консерватизма", как он выразился в одной из своих статей. «Патриотичный консерватизм состоит в том, – писал Иловайский, – чтобы вводить те улучшения и усовершенствования, которые, не изменяя основного русского строя, помогли бы Русскому народу подняться на одинаковую культурную высоту с передовыми европейскими нациями; чем в корне были бы подорваны главные аргументы противников этого строя, а сам он был бы обезопасен от будущих потрясений». Иловайский также выступал против привлечения иностранного капитала в русскую экономику, считая это политически недальновидным способом сиюминутного экономического развития, подавляющим отечественные производительные силы.
Активно участвуя в борьбе идей того времени, Иловайский проявляет себя и как публицист в таких почвеннических изданиях как "Русский архив", "Русский вестник", "Русское обозрение", "Московские ведомости", "Новое Время". С 1897 г. на доходы от своих учебников он стал издавать собственную газету "Кремль" (с конца 1907 г. до 1916 г. – "Кремль Иловайского"). Правда, поскольку других сотрудников, кроме издателя, у газеты практически не было, она выходила лишь по нескольку номеров в год с большими перерывами.
Политическое кредо Иловайского было высказано в одном из первых номеров "Кремля" в 1897 г.: «Русский самодержавный строй создан и выработан русским народом, проведен им сквозь ряд веков и великих событий до самого настоящего времени. Этот строй незыблемо покоится на том обаянии царской идеи, которым проникнуты многие миллионы русских людей, на той трогательной вере, которую русский народ питает в своего царя как высшее идеальное выражение своей народности. В минуты тяжелых испытаний в нем одном он привык видеть свое спасение и свои надежды на лучшие времена. Следовательно, путеводною идеею для русских интеллигентных консерваторов должно быть благо собственного народа или, как мы обыкновенно выражаемся, национальные русские интересы. Все, что идет на пользу коренному русскому народу, то и укрепляет его самодержавный строй; наоборот, где, при столкновении русских интересов с инородческими и иностранными, отдается предпочтение последним, там происходит подрыв или расшатывание этого строя. Борьба консерваторов с радикалами должна происходить именно на этой почве, то есть на почве национальных интересов, и ни на какой другой».
В революционной смуте 1905 г. Иловайский сразу отметил движущую силу еврейства, чем навлек на себя негодование "прогрессивной общественности". На это он отвечал: «Пора бы русскому обществу очнуться от угара, который наслали на него органы жидовской печати, вот уже года три нагло уверяющие, что в России происходит якобы освободительное движение в смысле гражданской свободы», – так писал он в октября 1907 г. в статье с названием "Поработительное еврейское движение". – Движение это у нас сопровождается полным упадком нравственности, безконечными убийствами из-за угла, грабежами, безсмысленными рабочими забастовками... от которых страдают сами же рабочие... Главная причина таких результатов заключается в том, что означенное движение не русское, не национальное, что им овладело и руководит жидовство, с помощью захваченной в его руки печати, которое все русское национальное преследует и топчет в грязь».
Поначалу, будучи сторонником представительных учреждений, Иловайский приветствовал Манифест 17 октября 1905 г., изданный под давлением С.Ю. Витте Государем Николаем II. Манифест, провозглашавший гражданские свободы и создание народного представительства – законодательной Государственной Думы – должен был, по мнению Витте, положить конец революции, однако результат оказался прямо противоположным. Антигосударственные силы восприняли Манифест не как проявление царского великодушия, а как слабость и решили продолжать борьбу с Самодержавием до полной над ним победы.
Стихийной реакцией русского народа на жидовский революционный разгул стало черносотенное движение, в котором Иловайский принял самое активное участие как член петербургского Русского Собрания, московского Русского Монархического Собрания, Союза Русских Людей. Все обилие тогдашних политических партий, союзов, организаций – Иловайский делил лишь на два направления: «национальное и антинациональное, русское и противорусское». К первому он относил все все черносотенные "Союзы Русского Народа" и "Русских людей" с их отделами, ко второму – все остальные, не сознающие духовной сути православной монархии.
Авторитет Дмитрия Ивановича в русском движении был очень высок. В ноябре 1908 г. к 50-летнему юбилею его научной деятельности приветственные телеграммы ему направили все руководители монархических организаций, фракция правых III Государственной Думы, правые члены Государственного Совета (включая будущего главу правительства Штюрмера).
Разумеется, с точки зрения либерального лагеря Иловайский был нерукопожатным "антисемитом". И это при том, что он выступал не против евреев как народа, а именно против того, что он охарактеризовал православным словом "жидовство". Вот его слова: «Евреи, принявшие христианство, сливаются с нами и дают нам не мало даровитых деятелей на разных поприщах. В данную минуту вопрос идет не об отдельных личностях и даже не о группах хороших медиков, музыкантов, художников, писателей, а о той многомиллионной массе, которая надвигается на Русский народ черною тучею и готова его обездолить и поработить. Всякая инородческая окраина может представлять опасность своим сепаратизмом, но [она] не врезывается клином в самый центр. Евреи, наоборот, стремятся густым мертвящим, паразитным слоем налечь на все государство и высосать все соки из коренной народности».
После революции Иловайского несколько раз арестовывали чекисты. В 1918 г. 86-летний контрреволюционер Иловайский около трех недель просидел в заключении. «Необыкновенный старик! Твердокаменный! – передавала его сводная внучка Марина Цветаева рассказ одной из сотрудниц ЧК. – Во-первых, как только он сел, одна наша следовательница ему прямо чуть ли не на голову со шкафа – пять томов судебного уложения. И когда я ей: "Ида Григорьевна, вы все-таки поосторожнее, ведь так убить можно!" Он – мне: "Не безпокойтесь, сударыня, смерти я не страшусь, а книг уж и подавно – я их за свою жизнь побольше написал". Начинается допрос. Товарищ N сразу быка за рога: "Каковы ваши политические убеждения?" Подсудимый, в растяжку: "Мои по-ли-ти-че-ски-е у-беж-де-ни-я?" Ну, N думает, старик совсем из ума выжил, надо ему попроще: "Как вы относитесь к Ленину и Троцкому?" Подсудимый молчит, мы уже думаем, опять не понял, или, может быть, глухой? И вдруг, с совершенным равнодушием: "К Ле-ни-ну и Троц-ко-му? Не слыхал". Тут уж N из себя вышел: "Как не слыхали? Когда весь мiр только и слышит! Да кто вы, наконец, черт вас возьми, монархист, кадет, октябрист?" А тот, наставительно: "А мои труды читали? Был монархист, есть монархист. Вам сколько, милостивый государь, лет? Тридцать первый небось? Ну, а мне девяносто первый. На десятом десятке, сударь мой, не меняются". Тут мы все рассмеялись. Молодец старик! С достоинством!».
Дочь Иловайского, Варвара Дмитриевна Иловайская, была первой женой И.В. Цветаева, основателя Музея изящных искусств при Московском императорском университете (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина), отца М.И. Цветаевой. Цветаева посвятила Иловайскому и его семье мемуарный очерк «Дом у Старого Пимена» (Иловайскому принадлежал дом по адресу: Пименовский переулок, д. 16).
Стараниями Цветаевой, обратившейся за помощью к своему квартиранту – влиятельному еврею-большевику, Иловайский был освобожден. Этот большевик был другом Дзержинского, в юности учился по учебникам Иловайского и очень удивился, что их знаменитый автор еще жив. Хорошо зная своего деда, Андрей Цветаев, благодаря сестру за помощь, просил ее лишь об одном – не говорить Дмитрию Ивановичу, что «освободил его из плена еврей»: «…Если узнает – обратно запросится!»...
Работавший до последнего дня, Дмитрий Иванович Иловайский скончался 15 февраля 1920 г. в своем доме в Пименовском переулке в Москве. Похоронен на территории Скорбященского женского монастыря; в 1930-е годы кладбище было уничтожено, могила не сохранилась. /rusidea.org/
Комментариев нет:
Отправить комментарий