- Западная цивилизация переживает тотальный кризис и, по всем признакам, приближается к катастрофическому финалу. Рене Генон называл ее инверсией традиционной цивилизации. Он также утверждал, что современные люди Запада уже не знают, что такое чистая интеллектуальная деятельность, и упрекал их в европоцентрическом подходе (который делал диалог цивилизаций, диалог традиций невозможным). Как Вы считаете, существует ли возможность для западной цивилизации избежать полного распада и вернуться к своей утраченной традиции?
- Почти столетие прошло с тех пор, как Генон начал писать критику Модерна и современной западной цивилизации. С тех пор эпидемия Модерна распространилась глобально и глубоко затронула такие великие незападные цивилизации, как исламскую, индуистскую и дальневосточную. Таким образом, Ваш вопрос можно рассматривать относительно всех цивилизаций, а не только западной. Но, тем не менее, в других цивилизациях еще сохранилась Традиция, в отличие от той, где Модерн родился и развился, прежде чем он распространился на весь мир. Это особенно верно в отношении интеллектуальных и духовных аспектов незападных традиций, с помощью которых, как надеялся Генон, на Западе можно будет создать новую традиционную элиту, что на самом деле и произошло в некоторой степени. А сможет ли западная цивилизация избежать краха и вернуться к традиционным корням - это кажется все менее вероятным, но возвращение к Традиции остается доступным для отдельных людей на Западе, и многие уже решили идти по этому пути.
Генон также говорил о возможности «возрождения», и кто скажет, что такое событие невозможно, каким бы маловероятным оно ни казалось? В Библии сказано: «С Господом все возможно». Мое собственное понимание таково: сейчас формируется золотое зерно, в то время как лепестки «цветка цивилизации» опадают, и это зерно станет семенем для следующего исторического и космического цикла.
- Что происходит в учебных заведениях на Западе, имеют ли студенты возможность познакомиться не только с философскими направлениями эпохи Модерна и Постмодерна, но и соприкоснуться с древними учениями, в основе которых лежит scientia sacra? Как в целом Вы оцениваете состояние западной интеллектуальной среды, и существуют ли, на Ваш взгляд, предпосылки для появления той интеллектуальной элиты, о которой говорил Генон?
- Западные образовательные учреждения с их экспансией на весь мир подвержены идеям и идеологии Модерна, а в последнее время и тому, что известно как Постмодерн, который ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не стоит путать с Традицией. И, тем не менее, с 1960-х годов пространство современной образовательной системы открылось для традиционного изучения метафизики, философии, космологии, искусств и т. д. Это больше касается Америки, чем Европы. В настоящее время существуют места на Западе, где студентам предлагается традиционное обучение, хотя это и не является повсеместной реальностью.
Я сам преподавал в Америке более 30 лет. Я преподаю не только Ислам и философию Ислама с традиционной точки зрения, но также учу студентов общим традиционным идеям и началам, вечной философии, сравнительному религиоведению и т. д., и часто рассказываю им о сакральной науке. И я не одинок в своих начинаниях. В 80-х годах известный американский философ религии Хьюстон Смит, который также является приверженцем традиционализма, ввел вместе со мной в программу Американской Академии Религий курсы вечной философии, и с тех пор традиционный взгляд на религию нашел свое место в научной среде. Когда Генон писал свои книги, никто из французской университетской среды не смел упоминать его имени, в то время как мои Гиффордские лекции в 1981 году появилась в виде книги «Знание и Священное», которая обобщает традиционные доктрины, и сейчас, спустя три десятилетия после своей публикации, она является учебником во многих американских колледжах и университетах. Да, западная интеллектуальная среда в целом находится в оппозиции Традиции, но в то же время пространство западного ментального пейзажа открыто для аутентичных традиционных учений.
Что касается предпосылок для создания интеллектуальной элиты, о которой говорил Генон, то надо помнить, что для него слово «интеллектуальный» означало не просто рациональный или умозрительный, но включало в себя экзистенциальное участие в открытии истины посредством разума и откровения. Нет пути к полному достижению истин Традиции без преданности одной из подлинных современных религий. С точки зрения Традиции, недостаточно дать согласие на традиционную теоретическую истину. Надо также «стать» этим знанием. Случай с Геноном хорошо подтверждает эту истину. После десятилетий работы над трудами о Традиции во Франции он мигрировал в Каир, где провел вторую половину жизни, там же он умер и был похоронен. В поисках подлинного эзотерического пути он увлекся суфизмом и жил полной жизнью суфия во время пребывания в Каире. Это истину можно увидеть и в жизни другого крупного мастера традиционализма, метафизика Фритьофа Шуона, который принял ислам в юности, вскоре стал факиром и затем шейхом отделения Ордена Шазилийя.
- Возможен ли в наши дни контакт с живой Традицией (Восток), благодаря которому мы сможем уверенно говорить о реставрации утерянной традиции (Запад)? В какой степени, на ваш взгляд, этот контакт уже состоялся?
- Этот контакт по-прежнему весьма вероятен, и все чаще случается, если говорить о количественном аспекте. Более того, на Западе, в том числе среди католиков, предпринимались попытки возродить созерцательный, глубинный аспект христианства с помощью учений, заимствованных из индуизма, буддизма, даосизма и ислама. Здесь можно назвать имя американца Томаса Мертона, фигуру которого многие считают самой влиятельной и значительной в католической духовности, какую когда-либо рождала Америка. Он обратился к незападной традиции, чтобы возродить христианское созерцание. Поэтому можно сказать, что этот контакт произошел и продолжает происходить с различной степенью глубины. Я бы также добавил, что многие западные христиане проявляют интерес к греческой и русской православной Церкви, которая сохранила свою духовность лучше, чем западная Церковь.
- Как Вы полагаете, можно ли прийти к Традиции через философию? Например, через философию другого Начала Мартина Хайдеггера. Как известно, путь Анри Корбена, первого переводчика трудов Хайдеггера на французский язык, описывают как «путь от Хайдеггера до Сухраварди». В известном интервью, данном Филипу Немо, отвечая на вопрос, каким образом можно примирить типично немецкую философию с философией Ирана, Корбен отрицает видимое несоответствие: «Если у задающих такой вопрос есть хотя бы малейшее понятие о том, кто такой философ, и о философской Миссии, если они представят на мгновение, что лингвистические случайности значат для философа не больше, чем дорожные знаки на дороге, и что они обозначают ненамного больше, чем второстепенные топографические детали, то, может быть, эти люди будут не столь удивлены». Кем был философ для Корбена? Мыслителем, который ведёт поиск в нескольких направлениях одновременно. «Область его интересов должна быть достаточно обширной и включать духовидцев типа Якоба Беме, Ибн (аль-) Араби и Сведенборга. Короче говоря, - продолжает Корбен, - она должна охватывать как факты богооткровенных Книг, так и опыт имагинального мира… Иначе Philosophia не будет иметь никакого отношения к Sophia. Изначально я полностью сформировался как философ; именно поэтому, сказать по правде, я не являюсь ни германистом, ни ориенталистом, но философом, ведущим свой Поиск повсюду, куда Дух ведёт его».
- Позвольте мне вначале ответить на первый вопрос, а затем обратимся к Корбену. На Ваш вопрос о том, можно ли прийти к Традиции через философию, я отвечу, что это зависит от того, что Вы подразумеваете под философией. В английском языке есть одна философия и иная философия, если можно выразиться в подобной эллиптической манере. Одно значение философии, в самом заслуженном его смысле, восходит к Пифагору. Это то, что мы называем традиционной философией, и в этом ключе можем говорить об индуистской, китайской, исламской, средневековой христианской философии, не говоря уже таких греческих метафизических школах, как пифагорейская, платоническая, аристотелевская, школы герметизма и неоплатонизма. А есть и второе значение философии, которое стало доминировать в поздней греческой античности и в постсредневековом Западе; оно заключается в попытках индивидуального разума создать рациональную систему, включающую в себя всю реальность. Такая философия отвергает и откровение, и познание (в его первоначальном смысле, которое не следует путать с рационализацией) и любую власть над человеком. Эту индивидуалистическую и рационалистическую (а начиная с прошлого века все более и более антирационалистическую) деятельность человеческого разума также называют философией в наши дни, и она существует практически исключительно на Западе, неглубоко проникнув в другие цивилизации. Первое значение философии - универсально, а второе ограничивается лишь Западом. Даже восточное христианство, основным языком которого был греческий, до последнего времени не проявляло интереса к философии в западном смысле. Великая Византийская цивилизация, продолжателями которой стали Греческая и Русская православные традиции, оставила после себя выдающиеся произведения искусства и архитектуры, великих христианских теологов, в числе которых Григорий Палама, но могут ли сегодня даже образованные люди назвать имена византийских философов? Конечно, они существовали, например, Гемист Плифон, но такие фигуры были редки, и эта великая цивилизация, язык которой был языком и Платона и Аристотеля, смогла обойтись без той философии, которая развилась в среде западного христианства.
Среди большинства писателей-традиционалистов термин философия используется и в одном, и в обоих значениях. Генон говорил только о втором значении, ясно различая метафизику и философию, которую сурово критиковал. Кумарасвами различал вечную философию и профаническую. Шуон пользовался тончайшими нюансами этого термина. Что касается меня, я употребляю этот термин в обоих смыслах, но всегда ясно указываю, что имею в виду. В главе под названием «Философия и ошибки философии» в моей книге «Религия и законы природы», так же, как и в книге «Знание и Священное» я подробно разобрал этот вопрос и сейчас не хочу углубляться в эту тему.
В любом случае, если мы подразумеваем различные течения традиционной философии, которые в действительности являются языками, выражающими одну основную истину вечной философии, то учение может привести человека к пониманию традиционного мировоззрения. Если мы занимаемся вторым видом философии, то даже изучение Хайдеггера не позволит нам вернуться к Традиции, хотя здесь могут быть и исключения, но которые лишь подтвердят общее правило.
Однако я должен добавить замечание, которое считаю очень важным. Есть люди, обладающие врожденными способностями и интеллектуальной интуицией, необходимыми для понятия и принятия Традиции. Но поскольку они живут в мире Модерна и Постмодерна, для них более доступна современная западная философия, чем традиционные учения. Поэтому они занимаются этой философией, но не находят в ней того, что они ищут. Этот негативный опыт заставляет их продолжать поиски все дальше, пока они не открывают для себя традиционные доктрины. Я лично знал многих людей, которые последовали этой интеллектуальной траектории. Так что можно сказать, что в таком смысле философия может привести к Традиции, но не через саму себя, а в результате того, что она не удовлетворяет потребности тех людей, кто благодаря своему уму и интуиции не позволяет обманывать себя и видит разницу между истиной и ее имитацией.
Что касается Корбена, то, прежде всего, хочу сказать, что я тесно сотрудничал с ним в течение двадцати лет. Мы бывали на конференциях с участием традиционных исламских ученых, таких как Аллама Табатабаи, вместе проводили докторские семинары по философии в Тегеранском университете, писали книги, часто встречались во Франции, в Иране и не только. Всякий раз, когда я приезжал в Париж, я посещал его и даже читал лекции его студентам в Сорбонне. Поэтому я хорошо его знал, как в интеллектуальном и духовном, так и в личном плане. Я хорошо знаю, что он сказал Немо, у которого создалось впечатление, что Сухраварди был для него тем же самым, что и Хайдеггер. Это, однако, неверно и не должно быть неправильно истолковано. Как часто Корбен ссылался на Сухраварди как на нашего учителя, и как часто он это делал в отношении Хайдеггера? То, что мы видим в случае Корбена - это глубокая интеллектуальная интуиция по отношению к структуре реальности, как к ее внешней, так и скрытой стороне. Раскрытие этой внутренней стороны рассматривалось им как главная цель феноменологии, он сравнивал это со «снятием покрывала» (kashf al-mahjub) с суфиев. В таком свете он видел Гуссерля, Хайдеггера и Шелера, а затем открыл для себя континент исламской философии, и ему стало очевидно, что его интуиция не подвела. Поэтому он считал интеллектуальное пространство Персии своим домом.
По этому поводу я уже высказывался в других местах и не буду повторяться сейчас. Позвольте лишь добавить, что Корбен не был ни обычным германистом, ни рядовым востоковедом; он был настоящим философом, который во всем применял свое философское видение, особенно, что касается Запада, по отношению к которому он применял немецкую феноменологию и экзистенциальную философию, в то время как другие не могли видеть вещи таким образом. Многие ли связывали Хайдеггера с Сухраварди помимо Корбена и его учеников? На самом деле, когда я жил в Иране, я был свидетелем того, что почти все иранские почитатели Хайдеггера были против корбеновской интерпретации исламской философии и даже против самой Традиции. Также они выступали против и его прочтения Хайдеггера.
Корбен являл собой особый случай, и я не верю, что его опыт синтеза видения западной феноменологии и исламской философии сейчас существует где-либо, за исключением отдельных мест. Поэтому, несмотря на большую услугу, которую Корбен оказал современной и исторической Исламской философии, он не был способен найти общий путь для людей, чтобы привести их от современной европейской философии к традиционной исламской или к самой Традиции. Только его близкие ученики Кристиан Жамбе и Пьер Лори смогли нащупать этот путь. Наконец, позвольте мне сказать, что для того чтобы прийти от Хайдеггера к Сухраварди, надо быть Корбеном. Но, слава Богу, существуют и иные способы избежать ошибок и заблуждений современной философии, и все больше и больше из наследия метафизического богатства Исламской философии становится известно на Западе, в чем состоит большая заслуга первопроходца Корбена.
Отдел информации ИАП Azglobus.net
Комментариев нет:
Отправить комментарий