Эпизод, имевший место на осенней сессии Вер-
ховного совета, тогдашнего парламента республики.
Мероприятие было дежурное — подведение итогов 1977
года, утверждение бюджета на следующий год — то ли ре-
шающий, то ли определяющий, уж и не помню, год пяти-
летки. Подуставшие к концу дня депутаты из высокой но-
менклатуры прохаживались в вестибюле Дома политпроса
в ожидании конца государственной рутины. Объявление
председательствующим на вечернем заседании Сулейманом
Рустамом (Народный поэт, председатель Совета старейшин),
что по обсуждаемому вопросу выступило достаточное число
ораторов и можно прекращать прения, депутаты встретили
с нескрываемым воодушевлением. Но тут с места поднялся
Гамбой Мамедов, бывший прокурор республики, лишенный
должности тремя годами ранее.
дать ему несколько минут, чтобы высказаться по теме дня.
Такое непредвиденное выступление по тому или иному по-
воду периодически случалось на сессиях, работа которых
мирно протекала по заранее отработанному и согласован-
ному с ЦК сценарию, называемому в обиходе партитурой.
Особых возражений или удивления такого рода инициа-
тивы ни у кого не вызывали, разве что легкое раздражение
некоторой части парламентариев, подуставших от одно-
образной и тягучей говорильни.
Но тут попросился на трибуну Гамбой Алескерович, от-
ставленный от прокурорского пьедестала, оставивший о
себе память как прокурор непростого, крутого нрава, умев-
ший отстаивать свое, надзирающее за законностью мнение
на любом уровне, продолжающий пользоваться огромным
авторитетом в правоохранительной системе республики, да
и в самой Генпрокуратуре СССР (поговаривали об особом
расположении третьего и самого долговечного советского
генпрокурора Р.А. Руденко к своему азербайджанскому кол-
леге, который, помимо безупречных профессиональных ка-
честв, честности и принципиальности, являлся еще и Героем
Сталинградской битвы. А это дорогого стоило!).
Ходили также невероятные слухи о неприязненных от-
ношениях двух бывших чекистов — генерала Г.А. Алиева и
полковника Г.А. Мамедова, между которыми пролегла про-
пасть непримиримой вражды, когда они возглавляли отделы
в одном и том же ведомстве — КГБ Азербайджанской ССР.
Поговаривали, что Г.А. Мамедов давно должен был попла-
титься должностью, да мешал Р.А. Руденко — непререкаемый
авторитет в Кремле. Как же! Советский государственный
обвинитель на Нюрнбергском процессе плюс прокурор, ма-
стерски доведший до логического конца непростое дело
Л. Берия в 1953 году. С того памятного года и находится на
своем прокурорском посту.
Словом, было отчего прийти в замешательство преста-
релому поэту С. Рустаму, не чуравшемуся писательских ин-
триг, но не имевшему должного опыта в тайных схватках
спецслужбистов. В то время как в глазах депутатов зажигался
немеркнущий огонь естественного любопытства: «Что-то бу-
дет!»
Председательствующий повернулся к застывшему с ка-
менным лицом истинному творцу и дирижеру парламент-
ской партитуры Гейдару Алиевичу.
«Что будем делать?» — проговорил вконец растерявшийся
С. Рустам, забыв о том, что микрофон разносит его совер-
шенно неуместный вопрос до самых крайних рядов замер-
шего зала.
— Вам решать. Я тут ни при чем...
Пока несчастный автор комсомольских баллад и любов-
ных газелей осмысливал значение слов, произнесенных Пер-
вым секретарем ЦК, бывший командир пулеметного диви-
зиона уже выскочил со своего места, как из окопа, и стреми-
тельным броском овладел трибуной.
— Хочу довести до сведения депутатов, что многочислен-
ные факты, содержащиеся в основном докладе и высказанные
в прениях относительно выполнения народно-хозяйствен-
ных планов, имеют мало общего с реальной действитель-
ностью. Один миллион тонн хлопка, якобы собираемый в
республике, есть результат практики приписок, осуществляе-
мой повсеместно по прямому указанию руководства респуб-
лики во главе с Гейдаром Алиевичем Алиевым. То же самое
можно сказать о продукции так называемого «всесоюзного
огорода». Прокуратура республики в свое время произвела
проверку на предприятиях различных отраслей республики
и выявила многочисленные серьезные нарушения того же
порядка. Практика приписок, взятая на вооружение при пря-
мом участии первого секретаря ЦК Компартии Азербай-
джана, наносит вред и самой партии, и трудовым коллекти-
вам, и всей морально-политической атмосфере в республике.
Лучше бы экс-прокурор взорвал на сессии противотан-
ковую гранату или прошелся бы пулеметной очередью по
свежеокрашенным стенам Дома политпроса! Позже некото-
рые, даже очень информированные авторы (Вл. Калини-
ченко — следователь по особо важным делам при Генераль-
ной прокуратуре СССР) живописали, как экс-прокурора
Азербайджана стаскивали с трибуны переодетые сотрудники
КГБ, а он продолжал швырять в зал жареные факты о суще-
ствовании подпольной экономики. Ничего такого и в по-
мине не имело места. Кто-то из не потерявших бдительность
районных руководителей «торпедировал» бригадира чаба-
нов из глубинки, тот поднялся с места и без особого возму-
щения, но и небеспристрастно, заявил, дескать, сессия по-
деловому и добросовестно обсуждала государственные во-
просы, а Гамбой Мамедов без спросу выскочил на трибуну и
все испортил. Есть ли необходимость в его выступлении?
Оглушенный произошедшим, а главным образом — собст-
венной нерасторопностью, С. Рустам вопросил, обращаясь
к залу:
— В самом деле, давать ли слово депутату Мамедову?
Хотя тот речь свою уже произнес, даже больше того.
Дружное депутатское «Нет! Не давать!», возгласы «Прекра-
тить прения!» свидетельствовали о том, что задачу свою пар-
ламент понял. Г. Мамедову ничего не оставалось делать, как
мирно развести руками, мол, подчиняюсь мнению большин-
ства и, обстреливаемый колючими взглядами и возмущен-
ными выкриками, проследовать к своему месту.
И тут выяснилось, что экс-прокурор, как и полагалось
опытному чекисту, предусмотрел и эту ситуацию. Он знал,
что, отстраненный от реальной власти, вскоре лишится и
депутатского статуса, пока еще надежно предохраняющего
его от еще худших неприятностей.
Публичное обвинение с градом взрывоопасных фактов
так или иначе должно быть опровергнуто.
Для того чтобы заготовленная им «бомба» не дала осечку,
как выяснилось, бывший разведчик продумал все до мелочей.
Он уселся в широком проходе у самого входа в зал. Ему никто
не мог воспрепятствовать при попытке пройти к трибуне, в
то же время при желании он мог бы в любой момент поки-
нуть зал, что он и делал неоднократно, после того как зал за-
гудел, воспрял духом, и депутаты, расталкивая друг друга,
кинулись к трибуне, чтобы выразить свое «фе». Г. Мамедов
находился на трибуне не более пяти минут. Ему ответили
долгими и гневными речами в общей сложности около двух
часов. Только к полуночи, когда ораторы явно стали повто-
ряться, с места поднялся Г. Алиев, встреченный громом
оглушительных аплодисментов и здравниц. Надо сказать,
Алиев мог держать удар. Однако выпад бойца и разведчика потряс
его. Это было видно по багровому лицу и по непривычно
скомканному, невнятному началу речи. И все же он посте-
пенно нащупал нужный стиль, тон и стал выстраивать си-
стему аргументации.
Упомянул, что отношения у него с полковником Г. Маме-
довым не сложились еще в КГБ, посвящать, однако, депута-
тов в детали похороненного в архиве дела не стал. Впрочем,
кое-кто из участников сессии обладал тщательно скрываемой
информацией.
Г. Мамедов накопал немало неприятного, сомнительного
в биографии стремительно продвигавшегося по служебной
лестнице молодого, перспективного чекиста, к 1930-м годам
ставшего начальником отдела! По тем временам — в 1950-е
годы — случай редчайший для КГБ, где, по признанию самого
же Г. Алиева, тон всегда задавали русские, евреи, армяне...
Тому же Г. Мамедову, чтобы забраться на такую же карьерную
высоту, понадобилось потопать пять лет по дорогам войны
и более десяти лет проработать следователем.
Их соперничеству особую остроту и морально-психоло-
гический подтекст придавало неповторимое дыхание после-
военного времени: вернувшиеся с полей безжалостных сра-
жений фронтовики, как известно, повсюду относятся к та-
ким карьеристам, тем более успешным, с изрядной долей
неприязни...
Выводы комиссии Г. Мамедова не оставляли шансов бу-
дущему члену Политбюро находиться в рядах партии, не го-
воря уже о разведке.
Тем не менее, бывший архивариус, успевший в то же
время побывать за бугром, добился невозможного. Заплатив
за «грехи молодости» по полной программе — строгач с за-
несением в учетную карточку, резкое понижение в должно-
сти (из начальника отдела в оперативники), Г. Алиев в даль-
нейшем пошел еще дальше. И никакого чуда в том не было.
Национальные кадры после хрущевского погрома в спец-
службах были наперечет.
Таков был, если вкратце, первый раунд боя двух «тяжело-
весов»-чекистов, завершившийся, условно говоря, вничью.
Пока Г. Алиев тяжело поднимался с пола после мощного
гамбоевского нокдауна, тот занял одно из ключевых мест во
властной структуре республики — пост прокурора Азербай-
джанской ССР. Надо ли говорить, что новый хозяин респуб-
лики не забывал старых обид, а прокурор не склонен был
закрывать глаза на нарушения законности...
Пока ораторы спешили выразить свое возмущение бес-
тактностью экс-прокурора, тот как-то незаметно исчез из
зала. Позже выяснилось, что опытный чекист, попадавший
на фронте и не в такие переделки, усыпив бдительность сле-
довавших за ним по пятам бывших коллег, поздно ночью вы-
ехал в Тбилиси, а оттуда не составило труда добраться до
Генпрокуратуры СССР. Увы, его возможностями не могла
воспользоваться многочисленная родня экс-прокурора, ко-
торая посыпалась с занимаемых должностей, как спелые аб-
рикосы после дождя. Летели головы партийных секретарей,
руководителей предприятий, директоров школ, имевших
несчастье состоять в родственных связях со знаменитым
прокурором — близких и даже еле просматриваемых. Кто-то
поплатился должностью, кто-то партбилетом, а кого-то под
общий шумок упекли в места не столь отдаленные. В Кара-
бахе, откуда Г. Мамедов был родом, еще долго с восхище-
нием рассказывали о подвиге некоего заправщика евлахской
автостоянки, бросившегося наутек от нагрянувшей за ним
милиции и исчезнувшего навсегда на необъятных просторах
Страны Советов.
Последний визит Г. Мамедова к московскому начальству
уберег его от неминуемого ареста, но не мог поколебать по-
зиции кандидата в члены Политбюро. За сим последовали
головокружительные взлеты успевших добраться до трибуны
депутатов в тот злополучный вечер и осудивших смутьяна, а
также выразивших личную преданность хозяину, достиже-
ния которого он посмел подвергнуть сомнению: бригадир
чабанов возвысился до руководителя районного масштаба;
Гасан Гасанов, импровизированная филлипика которого пре-
взошла все остальные своей яркостью, недавно назначенный
партийным руководителем Сумгаита, получил новое назначе-
ние — во второй город республики Гянджу (Кировабад), пер-
вый секретарь которого был отправлен в небытие ввиду не-
прощаемой принадлежности к родне экс-прокурора. Хозяин,
и до того не особенно жаловавший карабахцев, едва ли не в
каждом выходце из этого горного края стал видеть родствен-
ников или последователей своего недоброжелателя.
В общем-то, зряшный, я бы сказал, не очень обдуманный
и не имевший каких-либо шансов на политический успех
критический выпад Г. Мамедова не заслуживал подобной
бури неприятия и тех последствий в кадровой политике, ко-
торые демонстрировал явно в силу особенностей своего ха-
рактера партийный лидер такого масштаба и уровня, како-
вым являлся на тот момент Г. Алиев.
В практику фактически запускалось новое кредо, не имею-
щее ничего общего ни с партийной, ни с государственной
политикой. Принцип, усвоенный в партийной идейно-по-
литической деятельности: «Кто не с нами, тот против нас»,
сам по себе также грешивший максимализмом, непримири-
мостью, поощрявший радикализм политического мышления
в компартии, получал новую интерпретацию: «Кто против
меня, тот против партии!» Надо ли говорить о том, что речь
шла о внесении в государственный менеджмент чуждых ему
принципов, заимствованных у страт, формированием и дея-
тельностью своей обязанных круговой поруке?
Поединок с Г. Мамедовым обнажил и обострил другую
особенность политической ментальности Г. Алиева — внут-
ренне убежденный в верности ставки на землячески-клано-
вое формирование правящей команды, он не мог не отно-
ситься с недоверием к выходцам из других регионов, осо-
бенно к тем, кто всегда задавал тон в правящей элите Азер-
байджана: бакинцам, карабахцам, гянджинцам и др. Г. Ма-
медов, характер которого впитал в себя, наверное, черты,
свойственные карабахцам, тем не менее как деятель форми-
ровался на войне, в открытом бою. Вряд ли он мог предпо-
ложить, какие пагубные последствия будет иметь его такти-
чески ошибочный поступок для его же близких, даже еще
шире — представителей карабахского региона.
Очень скоро Г.А. Алиев расстанется с Али Измайловичем
Ибрагимовым — экономистом высшей пробы, у которого он
многому научился. Будет отправлен в отставку Али Габибович
Керимов — руководитель Бакинской партийной организа-
ции, возможно, самый опытный партийный руководитель,
человек честный и принципиальный, и многие другие.
Вагиф Гусейнов: "Больше, чем одна жизнь"
Комментариев нет:
Отправить комментарий