Анализу причин этого посвящены многочисленные исследования историков, политологов, социологов и экономистов. И дискуссии на этот счет до сих пор не утихают. Начиная с середины 1990-х годов в информационное пространство методично вбрасывается и муссируется тезис о том, что развал Советского Союза в 1991 г. якобы был итогом целенаправленной работы КГБ СССР. Речь ведется, ни много ни мало, о некоем «грандиозном и страшном проекте госбезопасности по сокрушению Советского Союза». Придумывалось даже его название – «Голгофа».
Развивая эту мысль и приписывая авторство «страшного проекта» Ю.В. Андропову, главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов относительно недавно (в январе с.г.) на страницах своего издания категорично заявил: «…Я убежден, что сама перестройка проходила под контролем и кураторством госбезопасности. Впервые проблема перестройки, а быть может, и проблема распада Советского Союза, была поставлена Юрием Андроповым – сначала председателем КГБ, а потом и генеральным секретарем ЦК КПСС… В дальнейшем этот план был осуществлен Горбачевым и Ельциным…»
Затем, рассуждая о политических организациях, с помощью которых сепаратисты на рубеже 1980-х и 1990-х гг. действительно занимались развалом СССР, А. Проханов утверждает: «Во время перестройки народные фронты в Прибалтике, в республиках Средней Азии, в Москве создавались с помощью госбезопасности».
Определенную ясность в осмысление сложных и неоднозначных проблем, связанных с развалом Союза ССР, могут внести факты, мнения и оценки, полученные из первых рук – от руководящих сотрудников КГБ СССР, каждый из которых в 1970-х – 1980-х гг. более чем по 15 лет занимался борьбой с национализмом и сепаратизмом и был не просто очевидцем, а непосредственным участником драматических событий тридцатилетней давности.
На вопросы журнала «Национальная оборона» согласились ответить: полковник Кобяков Юрий Александрович, в 1986-1988 гг. начальник 2 отдела (борьба с национализмом и сепаратизмом) Пятого управления КГБ СССР, в 1988-1990 гг. сотрудник сектора органов госбезопасности Государственно-правового отдела ЦК КПСС; полковник Редькин Александр Павлович, в 1990-1991 гг. начальник 2 отдела Пятого управления КГБ СССР, удостоенный за проведение успешных операций против зарубежных наццентров высшей ведомственной награды – знака «Почетный сотрудник госбезопасности».
Игорь Коротченко:
— Как вы могли бы прокомментировать утверждения о том, что развал Советского Союза якобы был результатом многолетней целенаправленной работы КГБ?
Юрий Кобяков:
— Так называемые «историки» и «аналитики», ставшие в последнее время авторами многочисленных публикаций в СМИ и даже книг, где продолжает муссироваться вброшенная более 20 лет назад тема о «главной роли КГБ в развале СССР», во-первых, явно не понимают роль, возможности и влияние структур госбезопасности периода 1980-х гг. Не следует забывать, что Комитет госбезопасности в то время был составной и неотъемлемой частью единой системы государственной власти. И действовал он в полном соответствии с Конституцией СССР, в которой, кстати, было записано (статья 6): «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза». С момента своего образования в декабре 1917 г. органы госбезопасности всегда официально считались «вооруженным отрядом» партии. Именно так ощущало себя подавляющее большинство служивших в них офицеров, коммунистов и комсомольцев (беспартийных там просто не было), верных воинской присяге и связанных жесткой партийной дисциплиной. Поэтому КГБ по определению просто не мог в государственной политике годами вести некую собственную, особую «игру», противопоставляя себя КПСС и правительству и занимаясь подрывной деятельностью против единства Союза ССР. Во-вторых, «историки» плохо представляют себе механизм работы и управления такой огромной, разветвленной и сложной структурой, какой был Комитет госбезопасности СССР. Ведь для того, чтобы только попытаться реализовать мифический замысел по «уничтожению Советского Союза», главным «заговорщикам» пришлось бы привлечь к этой работе (и, следовательно, посвятить в тайну «заговора») сотни и даже тысячи офицеров-чекистов, считавших себя советскими патриотами. Более того, нужно было добиться осознанного согласия каждого из них на активное участие в этом антисоветском «заговоре», то есть в совершении особо опасного государственного преступления – измены Родине, которое каралось расстрелом. Затем каждый такой (неизвестно зачем рискующий своей жизнью) офицер-«заговорщик» должен был дать всем своим агентам (а это уже многие тысячи человек) конкретные задания по «подрыву целостности СССР» и добиться их выполнения. И вся эта «подрывная деятельность», проводимая одновременно во всех территориальных органах КГБ, должна была кем-то постоянно координироваться и контролироваться из единого «центра заговорщиков» в КГБ СССР. Причем технически все это просто невозможно было бы сделать без использования специальной радио- и телефонной связи, шифртелеграмм и документов, подписанных руководителями этого «всесоюзного заговора», с их преступными указаниями в территориальные органы КГБ. Ясно, что ничего подобного в реальности и близко не было и не могло быть. Весь этот абсурдный сюжет подошел бы лишь для сценария какого-нибудь рассчитанного на простаков примитивного фильма о «злодеях-гебистах», которых за последние десятилетия во множестве наштамповали как на Западе, так, к сожалению, и в России.
Александр Редькин:
— Трудно сказать, чего больше во всех этих заявлениях – дилетантского заблуждения, безнадежной глупости или злонамеренного искажения и подтасовки фактов, откровенной и грубой лжи. Этими «экспертами», видимо, делается ставка на то, что по мере того, как отдаляются во времени те драматические события, будет все труднее разоблачать созданный ими миф о «зловещей роли КГБ в развале СССР». К сожалению, этот их расчет может сработать, если лжи и вымыслам не противопоставлять достоверную информацию о реальной работе органов КГБ в те годы. Ведь если хотя бы на минуту поверить этим «обвинителям» и следовать их извращенной логике, то получается следующая фантасмагорическая картина. Получается, что мы, руководители 2 отдела Пятого управления КГБ СССР, все это время занимались не организацией борьбы с национализмом и сепаратизмом, а, наоборот, делали все, чтобы помочь врагам нашей Родины, зарубежным спецслужбам в их стремлении развалить и уничтожить Советский Союз. И тем же самым занимались все 30 офицеров нашего отдела, а также сотни тех сотрудников, кто работал по линии борьбы с национализмом в КГБ союзных республик и других территориальных органах госбезопасности. Более того, оказывается, что все без исключения (!) сотрудники КГБ СССР, разведки и контрразведки, в 1980-х гг. занимались вовсе не обеспечением безопасности граждан, общества и государства, а на протяжении многих лет были «изменниками Родины». Для сведения «экспертов-обвинителей». Один из офицеров КГБ и участник событий тех лет, спустя многие годы, дал свою личную и предельно искреннюю оценку крушения СССР: «…После развала Советского Союза 25 миллионов русских людей в одну ночь оказались за границей, и это реально одна из крупнейших катастроф XX века… В стране возникли сначала признаки, а потом и полномасштабная гражданская война… Была полностью разрушена система социальной защиты, полностью остановлены целые отрасли экономики. Фактически разрушена система здравоохранения, в плачевном состоянии оказалась армия. И миллионы, миллионы людей оказались за чертой бедности» (В.В. Путин, июнь 2017 г.). Может показаться несколько диковатым, но все это «экспертное» словоблудие о «заговорщиках из КГБ» по странному стечению обстоятельств согласуется с небезызвестным тезисом, изложенным в свое время Адольфом Гитлером в его книге «Майн кампф»: «…Чем чудовищнее солжешь, тем скорей тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, нежели маленькой».
Игорь Коротченко:
— А что можно сказать о роли КГБ в создании «народных фронтов» практически во всех союзных республиках?
Юрий Кобяков:
— В 1988-1989 гг. в союзных республиках «народные фронты (или движения) в поддержку перестройки» создавались один за другим, как по мановению волшебной палочки. Известно, что вся эта «перестроечная» работа была тогда начата и ускоренными темпами проводилась по прямому указанию М.С. Горбачева, А.Н. Яковлева и их ставленников в ЦК КПСС. Этим объясняется тот факт, что, как правило, процессу формирования и укрепления этих общественно-политических структур всячески содействовали «национально ориентированные» высшие руководители республиканских компартий, получившие соответствующие указания из Москвы. Например, на учредительном съезде «Народного руха Украины» с приветствием выступил тогдашний секретарь ЦК КП Украины по идеологии Леонид Кравчук, а учредительный съезд «Народного фронта Эстонии» в свою очередь почтил личным присутствием первый секретарь ЦК КП Эстонии, который заявил, что Компартия Эстонии добивается того же, чего и «фронтовики» – «суверенитета на основании союзного договора». фНо буквально через несколько месяцев созданные с подачи горбачевской команды «народные фронты» и их сепаратистские лидеры отбросили фиговый листок первоначальной «перестроечной» риторики, под прикрытием которой они легализовались и укрепили свои позиции, и открыто провозгласили курс на выход своих республик из состава СССР. Одновременно с этим при поддержке московских кураторов-«перестроечников» из ЦК КПСС так же быстро шел процесс перехода на позиции «самостийности» значительной части партийного чиновничества республик. В КГБ СССР никогда не было никаких иллюзий в отношении т.н. «народных фронтов» и «национальных движений в поддержку перестройки», возникавших после провозглашения Горбачевым «плюрализма мнений», быстро трансформированного в «политический плюрализм». Изначально было ясно, что «народные фронты» станут официальным прикрытием для сепаратистов внутри страны, ценнейшим «подарком» для зарубежных спецслужб и наццентров. Дело в том, что в числе их учредителей, идеологов и активистов было значительное число давно известных органам КГБ националистов самого широкого спектра – от т.н. «умеренных интеллектуалов» до радикалов-русофобов и ориентированных на Запад антисоветчиков. Всегда конечной целью последних были развал СССР, ликвидация советской власти и социалистического строя. Так, в 1989 г. одним из учредителей и лидеров «Народного руха (движения) Украины в поддержку перестройки» стал Л. Лукьяненко, занимавшийся антисоветской националистической деятельностью с конца 1950-х гг., дважды судимый, отбывший в общей сложности более 25 лет в местах лишения свободы и освобожденный из ссылки лишь в 1988 г. Одним из главных идеологов «Руха» был В. Чорновил, трижды судимый за антисоветскую пропаганду, отбывший в заключении и ссылках более 15 лет и также освобожденный в 1988 г. В числе учредителей были братья М. и Б. Горыни, отец которых в годы войны был активистом ОУН, а сами они в 1960-х – 1980-х гг. были судимы на длительные сроки заключения за националистическую антисоветскую деятельность. Следует отметить, что все эти и некоторые другие деятели «перестроечного руха» западной пропагандой и зарубежными наццентрами неизменно представлялись как «советские диссиденты», «правозащитники» и «деятели национально-освободительного движения на Украине». В 1980-х гг. Пятым управлением КГБ УССР велось дело групповой разработки сразу 32 связанных между собой активных националистов (а всего с их единомышленниками – это несколько сотен человек), многие из которых во время «перестройки» составили костяк «Народного руха», а после 1991 г. вошли в структуры управления «незалежной» Украины, подчиненной США и взявшей курс на конфронтацию с Россией. В Грузии на волне горбачевской «перестройки» и «политического плюрализма» одна за другой возникали разнообразные партии, «фронты» и общества, которые объединяло только одно – идеология национализма и сепаратизма. В числе их организаторов и лидеров были хорошо известные органам госбезопасности националисты Звиад Гамсахурдиа и Мераб Костава, ранее по два раза судимые за антисоветскую деятельность. В 1970-1980-х гг. они выдавали себя за «правозащитников», руководителей т.н. «грузинского хельсинкского союза», тесно взаимодействовали с московскими «диссидентами» и получали бесперебойную поддержку из-за рубежа – материальную, политическую, пропагандистскую. В русле «перестроечной» вакханалии в Грузии именно Гамсахурдия, Костава, а также Ираклий Церетели, Георгий Чантурия и другие грузинские национал-«демократы» были организаторами многотысячного антисоветского, антиабхазского и антиосетинского митинга в Тбилиси, на котором ночью 9 апреля 1989 г. в результате действий провокаторов в давке погибли 18 человек. За день до этого, в самый разгар политического кризиса в Грузии, Горбачев просто самоустранился от принятия принципиальных решений и отправился на отдых в отпуск. А через месяц комиссия Верховного Совета СССР во главе с «прорабами перестройки», при молчаливом согласии Горбачева, назвала спровоцированную националистами тбилисскую трагедию «жестокой расправой над советскими людьми» и обвинила во всем советских военнослужащих и правоохранительные органы. В 1980-х гг. ни один из начальников 2 отдела Пятого управления не получал от руководства КГБ СССР никаких указаний, ни устных, ни письменных, об использовании агентуры органов госбезопасности для создания «народных фронтов» в союзных республиках с целью подрыва единства Союза ССР. Соответственно, из 2 отдела в курируемые подразделения по борьбе с национализмом КГБ союзных республик никогда на передавались задания и установки такого рода в отношении «народных фронтов». Напротив, органами госбезопасности после создания «народных фронтов», «национальных движений» и прочих общественно-политических структур осуществлялись агентурно-оперативные мероприятия по затруднению и недопущению их использования зарубежными спецслужбами, наццентрами и местными националистами в целях развала Союза ССР. Органами госбезопасности проводились сложные операции (оперативные игры) против зарубежных националистических центров, в ходе которых были получены достоверные данные о том, что они и западные спецслужбы с самого начала стремились направлять деятельность «народных фронтов» на развал СССР. В архивах ЦК КПСС должны храниться записки КГБ СССР с подробной информацией о происходивших тогда процессах и предложениями конкретных мер по стабилизации обстановки в стране. К сожалению, в те годы политическая ситуация обострялась настолько быстро и радикально, что это привело к полной потере управляемости страной со стороны генсека ЦК КПСС Горбачева, который одновременно был и главой государства – сначала председателем Верховного Совета СССР, а затем президентом СССР. В этих условиях традиционные агентурно-оперативные методы работы органов КГБ по защите целостности государства уже не могли остановить запущенный «сверху», тем же Горбачевым и Ко, маховик центробежных, сепаратистских сил.
Игорь Коротченко:
— Известно, что в годы «перестройки» в некоторых союзных республиках происходило осложнение отношений между т.н. «титульными нациями» и национальными меньшинствами. Удавалось ли разрешать такого рода проблемы, предупреждать экстремизм, межнациональные столкновения?
Александр Редькин:
— Действительно, таких проявлений было немало. В большинстве случаев обострение межнациональной обстановки в республиках было связано с тем, что в условиях горбачевской «перестройки» часть национальной «элиты», включая и партийно-советских чиновников, стала больше думать о выгоде для своей нации, для себя лично, о грядущей «самостийности», а не об интересах и единстве Союза ССР, а уж тем более – чаяниях национальных меньшинств. Все это, зачастую, выливалось не только в межнациональные столкновения, массовые беспорядки со множеством жертв, но и в локальные войны. Вспомним кровавые эксцессы с турками-месхетинцами в Ферганской области, столкновения в приграничных районах между узбеками и киргизами, узбеками и таджиками. А граничащие с геноцидом действия грузинских националистов в отношении абхазского и осетинского народов привели к ожесточенным военным действиям и, в конечном итоге, к выходу Абхазии и Южной Осетии из состава Грузии с образованием ими независимых государств. Но в некоторых случаях удавалось вовремя нормализовать межнациональные отношения в республиках. Вот один из примеров. В 1980-е гг. было зафиксировано нарастание недовольства гагаузского населения в Молдавской ССР дискриминационной политикой тогдашних республиканских властей. Гагаузы – это тюркоязычный народ, большинство которого исповедует православие; тогдашняя численность в Молдавии – около 140 000 человек, компактно поживавших в нескольких районах республики. На почве недовольства национальной политикой республиканских властей началось формирование протестного «движения гагаузского народа». К нему немедленно проявили интерес т.н. «московские диссиденты», зарубежные антисоветские центры и спецслужбы, в частности, Турции. Возникла угроза, что при дальнейшем бездействии Москвы это, в общем-то не имевшее ничего против советской власти и России «гагаузское национальное движение», может превратиться в деструктивную силу, которую попытаются направить против интересов СССР. Перед 2 отделом Пятого управления КГБ были поставлены задачи: в кратчайшие сроки получить исчерпывающую информацию о реальной ситуации в «национальном движении» (лидеры, расстановка сил, настроения и т.д.), оказать на него позитивное влияние, сформулировать предложения в ЦК КПСС по немедленной нормализации ситуации. С этой целью органы госбезопасности через имевшиеся и вновь приобретенные оперативные возможности очень быстро внесли полную ясность в причины, мотивы и движущие силы назревавшего межнационального конфликта. Было организовано решительное противодействие подстрекателям и провокаторам, проводилась консолидация интернационально настроенных гагаузских активистов. Не было допущено проникновения в «движение» антисоветчиков и зарубежных эмиссаров. И главное: срочно был подготовлен детальный план действий по нормализации ситуации. Все это было оформлено как предложения КГБ СССР, которые после одобрения Политбюро ЦК КПСС в директивном порядке были реализованы через ЦК Компартии и правительство Молдавской ССР. На том этапе взрывоопасную ситуацию и межнациональный конфликт в Молдавии и Гагаузии удалось локализовать и предотвратить. До конца существования Советского Союза обстановка в этом национальном регионе находилась под контролем Центра, в частности, 2 отдела Пятого управления КГБ СССР.
Игорь Коротченко:
— Что можно сказать о ситуации вокруг Нагорного Карабаха в годы «перестройки» и роли КГБ в попытках ее нормализации?
Юрий Кобяков:
— В конце 1986 г., еще до начала трагических событий вокруг Нагорного Карабаха, по предложению КГБ СССР, который неоднократно докладывал в ЦК о нагнетании напряженности между Арменией и Азербайджаном и неминуемом конфликте между ними в случае обострения т.н. карабахской проблемы, в обе республики для проверки выехали бригады ЦК КПСС. Я, как начальник отдела КГБ по борьбе с национализмом, был включен в бригаду ЦК КПСС, которая проверяла работу ЦК Компартии Армении по «интернациональному воспитанию трудящихся и противодействию национализму». Местным чекистам тогда в целом удавалось пресекать и не допускать экстремистской деятельности националистов, которые, блокируясь с зарубежными наццентрами, в т.ч. террористического толка, пытались распространить свое влияние в республике. Во всяком случае, после 1977 г., когда националистами-террористами Затикяном, Степаняном и Багдасаряном были совершены три взрыва в Москве, работа по выявлению и срыву экстремистских проявлений велась достаточно активно. За прошедшие почти 10 лет диверсионно-террористических акций армянских националистов допущено не было. Однако совершенно иной была ситуация в работе КГБ Армянской ССР по профилактике различного рода иных националистических проявлений. И здесь особо выделялись широко распространенные антиазербайджанские настроения и требования присоединения к Армении Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), входившей в состав Азербайджанской ССР. Надо сказать, что распространению и нарастанию такого рода настроений потворствовали республиканские партийные органы, ЦК Компартии Армении во главе с К.С. Демирчяном. В один из дней в Ереване с просьбой о негласной встрече ко мне обратился один из лидеров движения «Карабах». Это был чиновник достаточно высокого ранга (на уровне замминистра) одного из ключевых ведомств Армении. С санкции своего руководства я такую встречу провел. Цель была – лучшее понимание позиции лидеров движения и оказание на них позитивного влияния. Разговор был долгим и трудным, но суть его можно свести к следующему. Из беседы стало ясно, что через меня на неофициальном уровне лидеры движения «Карабах» хотели довести до руководства КГБ СССР и ЦК КПСС свою главную мысль о том, что «не произойдет ничего страшного, если в Москве решатся на передачу Нагорного Карабаха из состава Азербайджана в состав Армении и тем самым будет восстановлена историческая справедливость». Тогда меня удивила весьма странная, но казавшаяся действительно искренней, убежденность собеседника (и, видимо, его соратников) в том, что «возвращение исторических земель Нагорного Карабаха в состав Армении встретит понимание элиты Азербайджана, особенно деятелей культуры». Якобы именно они не допустят и сдержат массовые выступления азербайджанского населения против восстановления «исторической справедливости». В ответ на эти рассуждения я ответил, что анализ всего комплекса информации не дает оснований для такой упрощенной и даже наивной оценки настроений в Азербайджане по поводу изложенного «армянского варианта» решения карабахского вопроса. Более того, попытка скоропалительно, радикально и без согласования с руководством Азербайджаном и его народом решить «карабахскую территориальную проблему» неминуемо приведет к массовым эксцессам, насилию с большим числом человеческих жертв. Причем, как в Армении, так и в Азербайджане, особенно в тех местах, где исторически проживает смешанное население, имеются компактные национальные общины и т.д. Я пытался убедить собеседника в том, что стремление армян решить карабахскую проблему исключительно в свою пользу никогда не будет принято ни элитами, ни большинством народа Азербайджана, т.к. они, как и армяне, убеждены, что Нагорный Карабах – это их историческая земля, с которой они просто так не уйдут. В перспективе все это противостояние может вылиться в большой армяно-азербайджанский вооруженный конфликт. Поэтому нет иного выхода, кроме как искать и находить такие пути решения, которые по максимуму могли бы устроить как Армению, так и Азербайджан. К сожалению, последующие годы показали, что лидеры армянского движения «Карабах» не прислушивались к такого рода разъяснениям, советам и призывам, что в конечном итоге привело к армяно-азербайджанской войне и гибели многих тысяч людей с обеих сторон.
Александр Редькин:
— Хотелось бы добавить, что по прошествии 30 лет стало ясно, что проблема Нагорного Карабаха была выбрана «перестройщиками» как некое центральное звено в развале СССР. Особенно широкий размах пропаганда идеи восстановления «исторической справедливости, нарушенной в 1920-х годах при разграничении территории закавказских республик», получила летом 1987 года, когда прибывшие из Армении «ходоки» стали собирать подписи жителей НКАО под обращением в ЦК КПСС с требованием выхода Нагорного Карабаха из состава Азербайджанской ССР. Деятельность этих лиц получила одобрение и поддержку ряда видных представителей армянской интеллигенции, чьи заявления в советских и зарубежных органах массовой информации еще более обострили «карабахский вопрос». В этот же период в Армянской ССР «карабахское движение» постепенно начало оформляться организационно. Такое развитие событий в Армении и НКАО не могло пройти незамеченным и не вызвать негативную реакцию среди населения Азербайджана, в первую очередь у научной и творческой интеллигенции, студенчества и молодежи. Началось массовое направление в республиканские и союзные органы писем-протестов и заявлений о готовности «дать решительный отпор в случае попыток отторжения НКАО от Азербайджанской ССР». В СМИ Азербайджана и Армении резко обострились дискуссии вокруг истории формирования этносов, культуры нации и т.д. Одновременно в республиках оживились неформальные течения и движения экстремистской направленности, которые стали активно заявлять о себе на страницах печати, на митингах и манифестациях. Большинство таких движений как в Армении, так и в Азербайджане тем или иным образом использовали в своих интересах «карабахскую карту», обостряя и без того сложную проблему.
Игорь Коротченко:
— Отмечалось ли в годы «перестройки» оживление националистических и сепаратистских настроений в Белоруссии, союзной республике, самой близкой к России во всех аспектах – этническом, историко-культурном, языковом и т.д.
Юрий Кобяков:
— Безусловно, число и серьезность националистических проявлений в Белорусской ССР всегда были намного меньше, чем в любой другой союзной республике. Но в начале лета 1985 г. сотрудниками 2 отдела Пятого Управления КГБ СССР во время командировки были тщательно проанализированы несколько десятков дел оперативной разработки с окраской «национализм» – практически все, которые велись областными управлениями КГБ республики (это относительно немного: на Украине и в республиках Прибалтики таких дел были сотни). Фигурантами этих дел были, в основном, гуманитарии – научные работники, преподаватели и аспиранты ВУЗов, студенты. Характерно, что в их числе было определенное число детей или иных родственников представителей «национальной элиты», в том числе высокопоставленных партийных работников, вплоть до ЦК Компартии Белоруссии. Отчетливо прослеживалось стремление многих фигурантов этих дел устанавливать между собой конспиративные связи, координировать националистическую деятельность. Особое внимание ими уделялось обработке студенческой молодежи в националистическом, антисоветском и антирусском духе. Одним словом, вырисовывалась довольно тревожная картина: в самой стабильной и надежной республике также начинали оживляться сепаратистские настроения, стремились к объединению пока еще малочисленные белорусские националисты. По этому поводу была подготовлена подробная аналитическая справка, доложенная председателем КГБ СССР В.М. Чебриковым лично М.С. Горбачеву, который до избрания в марте 1985 г. генеральным секретарем ЦК КПСС имел самое смутное представление о непростой специфике межнациональных отношений как между республиками, так и внутри каждой из них. Тогда все его познания о реальной ситуации в союзных республиках ограничивались лишь одной поездкой в мае 1985 г. на Украину, где местные власти показушно продемонстрировали ему «нерушимую дружбу народов», а сам Горбачев даже и не интересовался сложными национальными проблемами, существовавшими в этой союзной республике. Генсек ЦК КПСС был сильно удивлен и озадачен тем, что, оказывается, даже в Белоруссии есть и начинают активизироваться националисты, особенно среди молодежи, в т.ч. среди детей партийных функционеров. И поручил В.М. Чебрикову отправить справку лично первому секретарю ЦК Компартии Белоруссии Н.Н. Слюнькову «для принятия мер». Но, похоже, этот, хотя и небольшой, но показательный «белорусский эпизод» не натолкнул Горбачева на мысль о том, что проблемам национальных отношений, противодействию национализму и сепаратизму необходимо уделять гораздо больше внимания. Что недооценка этой опасности – прямой путь к дезинтеграции и гибели СССР как федеративного государства. Интересно, что многие фигуранты дел оперативных разработок, которые в 1985 г. велись органами госбезопасности, уже в недалеком будущем, с 1991 г. и вплоть до наших дней, станут идеологами, лидерами и активистами прозападных, антироссийских сил, в дальнейшем составивших жесткую оппозицию президенту Белоруссии А.Г. Лукашенко.
Игорь Коротченко oborona.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий