Əks-səda: Kitablarım

Bu yazı əvvəlcədən rusca yazılmışdır, planımda var idi ki, dilimizə tərcümə edib bloqa yerləşdirim, amma sonra anladım ki, bu, mümkünsüz olmasa da, özüm üçün çox çətin olacaqdır, odur ki, vaxt itirməyib yeni yazı yazmaq çox daha faydalıdır.

КНИГИ С ПЕРВОЙ ПОЛКИ

Переезд с одной квартиры на другую позволил еще раз с удовольствием заняться любимым делом – перебиранием книг. Когда у тебя несколько тысяч книг, не только на полках, но еще ими завален и письменный стол, они валяются пыльными томами под кроватью, и не только твоей, когда в углу высотные колонны создают что-то вроде башен-близнецов готовых рухнуть в одно мгновенье, как и 10 лет назад в далеком городе, и ты знаешь что на новую квартиру ты можешь взять не более двадцатой-тридцатой части этого ars longa, приходиться сортировать.

Возможность выбора делает процесс чем-то незабываемым: как говорится лучшее враг хорошего. Но тем и прекрасны моменты этих перебираний. Что-то собирается в коробки, которые я перенесу в новую квартиру, расставляю их содеражание на новые полки, буду с любовью смотреть, буду брать их читать, в постель, на диване, пусть даже в сортире – но только из любви, они будут ощущать мое физическое тепло, прикосновение пальцев, печатные буковки будут превращаться в звук, в нервые сигналы, а что-то из огромной библиотеки перекочует в крепкие картонные коробки, которые, я как строитель Вася «ворую» на работе, и полицаи на проходной долго ломают голову над странным поведением директора юридического отдела. Незавидная судьба вторых книг – когда эти коробки еще будут расспакованы, чтоб книги обрели смысл своего существования?! Когда еще 16 серых, в черную полоску томов Максима Горького составят первый ряд на первой полке?! Как-то в 11 классе, кажется я решил что прочту все книги, имеющиеся в нашей домашней библиотеке – и пока не прочту ничего нового покупать не буду – к несчастью, хотя, наверное, больше к счастью, на первой полке первыми стояли тома того самого Горький – начал бодро, залпом проглотив рассказы, «Дело Артомоновых», «Фома Гордеев», еще что-то, но на 5 томе я застрял – как оказалось, навсегда. «Мать» Горького добила меня – его «Мать»…

Даже в самой «дурацкой» из прочитанных мною книг я брал что-то полезное – всегда надо и можно отделять зерна от плевел – как минимум эти книги были еще одним ориентиром, запомнив которые можно было избежать ошибок в будущем. Как говорил лоцман-наставник юного Самуэля Клеменса – без ориентиров эта река превратилась бы в кладбище кораблей. Так и без ориентирования и деления на «хороших» и «плохих» авторов я быстро бы остыл к самому чтению.

Одна, самая серьезная ловушка поджидала меня в Петербурге: кажется это было в июле 2007 года. Мы – я, Фаег, Эмиль, Рома, Заур, и кажется Намаз, до поездки на дачу в Разлив у нас было время, а в Петербурге не только у нас существует только один ориентир – Невский проспект, хребет города, ну вот, мы пошли в «Буквоед», который рядом с Московским вокзалом, кажется, самый большой. Огромный книжный универмаг, работающий 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, встречи с писателями и показами интеллектуального кино, буйство красок и звуков – разные люди, ведь в России, а тем более в Петебурге читают больше чем у нас, тысячи авторов, десятки тысяч разных книжек, на любой вкус и карман. Я был в таких магазинах, я был в том числе и в этом магазине до этого, и каждое посещение меня радовало – глаза разбегаются, хочешь бери книгу с полки на которой написано «История права», хочешь иди к шкафу, в котором собраны всевозможные издания посвященные балконному цветоводству, или можно покопаться в углу, в ящике с уцененными книжками (однажды в Баку я так купил 2 книжки любимого Павича с девяностопроцентной (!) скидкой). Именно в одно из посещений «Буквоеда» появилась культовая фраза «Похороните меня там!» Но в то посещение я понял, что книг тут так много, что не только не прочесть всех за всю жизнь, но наверное и не успеешь пролистать всех их: свобода дала нам тысячи авторов, прочесть которых было нереально в Советском Союзе – да, у нас были Маркес, но не было Борхеса, был Абэ, но не было Мисимы, был Бунин, но не было Набокова… у нас было две сотни томов всемирки, и это были ориентиры – важные ориентиры на Миссисипи. Но та же свобода, плюс к этому еще и развитие интернета выплеснуло на рынок столько новых авторов и книг, что исчезли ориентиры. Боюсь это ощущение всегда будет оставаться со мной: возможность огромного выбора это ад! В тот день, в то посещение «Буквоеда» я понял что лучше ориентироваться в этом море на старых, проверенных друзей.

Последние 2 недели я и занимаюсь выбиранем друзей. Но я хорошу помню фрзау библиофила из «Клуба Дюма»: должна быть некая жертвенность. Если бы я не любил так сильно книги я просто могу бы выбрать как поступали мои соотечественнике в поздний совок – просто собрать книги, одноцветные многотомники, которые начинают красиво глядеть на тебя, когда ты смотришь на них – прям по Ницше. Но не могу я так – потому что, я не смотрю на книги, а только в них. Приносятся в жерту мой любимый Жюль Верн, серые томища тысяча девятьсот какаго-то года – 15 лет этот бородач из Нанта был моим основным учителем, оставляю дома и бордовый шеститомник Виктора Гюго, на 2 курсе я зачитывался его «Отверженными» как детективом, не мог оторваться, а обязательное чтение «Последнего дня приговоренного к смерти» по-моему необходимо включить в университетский курс уголовного права. Лягут в коробку из под компьютера азербайджанского производства как сардины и Василий Ян, и Лев Толстой, и Михаил Шолохов, и Андрей Чехов, и Майн Рид, и Марк Твен и… и… и еще много-много прекрасных неизвестных солдат литературного фронта, которые определили мое мировозрение и миропонимание. Теперь я с ними расстаюсь – укладываю в темные коробки, это сложно, как хоронить родных: потому, что больно и боль проходит, остается обида за погибшего, зачем же убиваться если собираешься и дальше жить счастливо. Поэтому я не буду плакать в этот момент – эти книги помогли мне во многом, и я прощаюсь с ними, потому, что я получил те сообщения которые они в себе несли, и теперь вот я готов к новым литертурным вызовам с открытом забралом, это как в средневековых легендах, со щитом святого Жюля, с мечом короля Марка, шлем храброго Виктора… 

Но 5 полок в моей новой комнате тоже надо чем-то заполнить, тут и те друзья, которые были со мной в радости и горе, такие которые я читал, если и не полностью, то частями раз пятьдесят-шестьдесят, есть и такие, которые я и начал читать, но оставил на потом, есть и новые книжки, надеюсь в условиях органиченного предложения и огромного спроса я успею их прочесть этим летом.

Поэтому мне захотелось описать, то что лежит на моей первой полке. Ведь когда пишешь, лучше понимаешь смысл совершенных поступков. Начну:

Первая полка, это вовсе не значит, что она самая главная. Просто начал в арифметическом порядке. Она первая, если смотреть на весь стенной книжный шкаф (вернее, это просто пять полок вделанных в стену на месте бывшего балкона, так что длина полок ограничена шириной застекленного балкона), прямо на уровне глаз и рук, так что наверное решая «что ж такого нового прочесть?!», я скорее всего буду обращаться именно к ней.

С самого края. С левого края… Надо было начать справа, как настоящий правый. Ну так ничего, список я уже записал, и дописывую текст за горячим чаем с мармеладом на теплой кухне.

Ну так вот, слева, прямо у стенки стоит «Мифы мира». Эту книгу я пока не читал, нам ее подарили в позапрошлом году в Батуми, когда мы победили в ЧГК – был настоящий триумф и убедительнейшая победа. Мифы хороши и полезны тем, что они легко читаются, интересны, метафоричны и всегда попадаются в вопросах ЧГК и Свояка 

Дальше стоит «Русская историческая живопись», не очень толстая книжка, но очень красиво оформленная. Ее мне подарила бывашя коллега по Азерсель. Спасибо, Уля. Очень интересная книжка, и не только с исскуствоведческой точки зрения, но и исторической.

Третьей слева толстый том книжки «Стрелковое оружие». Ее я «приобрел» совсем недавно. Нашел среди старого барахла какого-то зампреда в нашем банке. Сказал ребятам из отдела обеспечения и позаимствовал. Толстая книженца с минимальным количеством текста и много-много-много иллюстраций, не фотографий, а рисованных. Если честно, я как человек далекий от военного дела, довольно равнодушен к оружию и к вооружениям. Но кто из мальчиков в детстве не бегал с палкой играя в войнушку?! Есть там один пистолет, на 290-й странице, Парабеллум 1908 года выпуска, «Люгер», если честно книжку я притащил только из-за него. Это такая красота, что такой миролюбивый человек как я этот пистолет за красоту вывесил бы в музее, рядом с «Джокондой» как достиженние современной изобретательской мысли и индустриального общества. У Эмиля Мадатова дома на полке есть пластмассо-металлическая модель этого «Парабеллума», каждый раз приходя в гости к ним не могу удержаться подержать, пусть даже игрушечную модель в руках, ведь пистолет так красиво ложится в ладонь.

Тот самый "Люгер"

Прямо после широкоформатных книг, во втором, заднем ряду, а полки у меня широкие, стоят 5 изумрудно-зеленых книжек из серии «Антология мысли». «Буддизм», Дейл Карнеги, 2 тома «Классической немецкой философии» привезенных папой в июне 2000 года. «Классику» привезли прямо за день до экзмена по философии. Еще была «Грамматика итальянского языка», которая мне совсем не понравилась. Итальянский красив только в звучании. А еще была первая книжка «О, счастливчик». Помню как на экзамене по философии мы с одногрупниками дурака валяли в корридоре, играя в знаменитую викторину. Это был единственный экзамен на который я зашел не первым, была у нас в группе такая традиция – просто «Философия» была 8 июня, а сложнейший экзамен по общей части «Гражданского права» уже 13. Поэтому-то и философию я не учил, а учил право. Но как-то пронесло. Получил я свою пятерку. Лектор считал меня если и не философом, то как минимум хорошим знатоком философии, а отвечая на вопрос о «философии природы» я попался на махрового материалиста и как-то выкарабкался за счет всяких Марксов и Дарвинов.

Самая любимая книжка из этой серии это сборник «Буддизм» – на II-III курсе я так увлекался буддизмом, что одно время считал себя даже буддистом (параллельно и исламу, конечно же). Сборник включает в себя разные тексты от древней «Дхаммапады» до 101 коана, собранных уже в XIX веке, от ламаизма до дзэн, от Индии до Японии.

Последнюю книжку из «Антологии мысли» – «Философия Йоги» я приобрел сам. Не понравилась, если честно. Все-таки рыхлость и заумность буддизма мне более импонировали, чем строгость, четкость и наглядность индуизма.

Перед «Антологией» 2 маленьких томика от издательства «Махаон»: «Религии мира» и «Античная мифология» – желтые книжки, в которых красивых картинок намного больше строгого научного текста. Я приобрел эти два томика в магизине «Али и Нино», когда мы победили в 2007 на последнем Чемпионате Азербайджана по Брейн-Рингу. Конечно, чемпионами стали мы  Еще был «Тамерлан» Гарольда Лэмба, тоже хорошая книжка. Его же «Сулейман Великолепный» не менее интересная. После нее я разочаровался в Сулеймане и еще больше полюбил его отца – Селима.

После «Антлогии мысли» стоят 2 красные книжки, из одной серии, точно не помню, а вставать с места и идти в другую комнату, увы и ах, совсем неохота. Но такие книжки были популярны в конце 90-х прошлого века. Одна из них Зигмунд Фрейд – «Очерки по психологии сексуальности». Да! Есть у меня и такая книжка, причем вполне безобидно стоит на первой полке. Хотя, признаюсь, что на корешке нет названия книги, но в нашем викторианском обществе одно только имя автора «Фрейд», чуть ли не табу. Кстати, о табу: другую книжку Фрейда «Страх и табу» (ее тоже привез в июне 2000 года из Москвы папа) забрал у меня однокашник, и не вернул. А вот вторая книжка – очень популярный в 90-е годы прошлого столетия Дейл Карнеги. Эту книжку купил я себе в подарок когда получил первую пятерку на первом курсе – была у меня тогда такая традиция, одаривать себя за успехи. За 10 лет прочел пару раз. Нормально. Что-то можно исспользовать. Но в 90-х мы слишком его идеализировали. Время идет. Мы меняемся, а у книги давно умерших авторов нет.

Рядом с Карнеги стоят красочные детские книжки, которые так любят наши начинающие знатоки для написания вопросов. Если бы у меня в детстве были такие книжки, я бы наверное был бы ну ооооочень умный  6 книжек из популярной детской сериии «Я познаю мир»: «НЛО», «Монархи», «Экономика», «Животные», «Изобретения», «Великие путешествия». «НЛО» и «Животных» дали мне после какого-то интеллектуального чемпионата. А остальные я прикупил в Библиоглобусе, в Москве в октябре 2007 года. Интереснее всего мне показалось «Экономика». Неудивительно что у меня четверка по «Экономической теории».

Перед ними свободное пространство. Я хочу так и оставить его свободным, потому, что все время перекладывая книжки надо иметь свободное пространство для всяких мелочей. Слева стоят вышеназванные желтые томики от «Махаон», справа большая ракушка каури. Сувенир из Йемена. Когда-то и где-то, не помню точно, эти ракушки заменяли деньги, то ли тихоокеанским, то ли африканским племенам.

Рядом с каури стоят в первом ряду 7 книжек.

Первая это «Иллюстрированная энциклопедия вина» в суперобложке. Это книга Акпера Дадашлы, если честно. Но я как-то заскочив к нему в гости взял с собой «Энциклопедию» мотивировав тем, что у меня ничего нет, чтоб почитать по дороге домой, а дорога мне предстоит длинная  А на самом деле он тоже у меня взял и не возвращая фантасмагорический роман «Правда» Дмитрия Быкова. Так что мы квиты. Или вы считаете что я продешевил?! Очень интересная книга, очень много илююстраций и текста, но запах и звук не передашь книгой, в этом минус – тестеры что-ли приклеивать?! 

"Иллюстрированная энциклопедия вина"

Рядом с «Энциклопедией» стоит книжка в мягкой, цвета малахита, с такими же как и в малахите прорисованными черными прожилками обложке – Мэтью Рейнолдс, «Сделай сам интернет-магазин». Есть у меня такое хобби, когда в Азербайджане наступит капитализм я создам интернет-магазин. Книга прочитана, в интересных местах, меж страниц выглядывают клейкие закладки ядовито-лимонного цвета.

Следующие 5 книг это 5 томов под общим заглавием «События в Нагорном Карабахе и вокруг него». В книгах собраны наверное все (!) газетные публикации изданные на самом раннем этапе конфликта. Очень интересный сборник документов. Учитывя что книжки были изданы 1988-1989 гг. тиражом всего 500 экземпляров, думаю я наверное единственное физической лицо, которое владеет этими книжками в таком хорошем состоянии*. Когда дойдут руки и найдутся помощники-добровольцы, хочу разобрать их на страницы и отсканировать. Все-таки мы живем в электронный век.

Еще 5 книжек «Популярной исторической библиотеки» следуют далее, после детских энциклопедий, во-втором ряду, прямо за карабахскими документами. Не помню, где и когда я приобрел… Хотя нет. Первую книжку, «Италия эпохи раннего возрождения» была куплена в магазине «Графика», рядом с ЦУМом за 9000 тогдашних манат. Кажется в 2003 или в 2004. Вместе с томиком статей Блаватской (она у меня на второй полке). Был и такой период у меня, возвращения от всяких учений и религий в лоно ортодоксального ислама  Остальные книжки купил, кажется в Москве: «Поход Наполеона в Россию», «История крестовых походов», «История нравственности» и еще что-то, память не удержала всех названий.

Потом еще 2 тома из папиного подарка 2000 года – Ницше. Очень красивое издание. Но Ницше все-таки это не мое.

Далее, однотомник Овидия – «Метаморфозы». Эта книжка подарена себе после пятерки по «Теории государства и права». Овидий один из главных авторов, которые сыграли очень важную роль в моей жизни. Если честно, до марта 2003 я не признавал вообще другой поэзии, кроме античной римской и средневековой китайской (о сборнике «Поэзия эпохи Тан» я расскажу на третьей полке). Потом, слава Богу подход поменялся, но тем самым Солнце Овидия, Вергилия и Горация не померкла.

Публий Овидий Назон

В первом ряду справа от желто-оранжевых обложек «Событий в Нагорном Карабахе и вокруг него» стоит стеклянный подсвечник в мароканском стиле привезенный мною из Турции, в ноябре 2010 года. Всего таких подсвечкников на книжных полках у меня 3. Это моя сама большая сувенирная слабость – подсвечники и свечи. Вообще, я любитель дома зажигать ароматические свечи и палочки. Маме не нравится.

Прямо за подсвечником мудрым и улыбающимся, но наверное уже слепым взором смотрит на меняБорхес: два тома изданные на розоватой бумаге, корешки поставленные рядом составляют фотографический портрет великого аргентинца, который сидит опершись на трость. О Борхесе я не буду и не хочу писать. Меньших слов, но большего восхищения достоин наверное только Павич.

Сразу после Борхеса у меня национальный уголок: двухтомник Имадеддина Насими. Два тома, купленные по цене одного. Люди, читайте и цитируйте авторов, которых покупаете  Еще дальше две научные книжки Сары Ашурбейли «Государство Ширваншахов» и «История города Баку». Если честно, ни одну пока не прочел – хотя и о Саре ханум Ашурбейли и ее творчестве наслышан, и свой город очень люблю. Последними своят два тома Кнута Гамсуна, их я приобрел вместе с Борхесом. Я особенно выделяю творчество Кнута Гамсуна среди других нобелевских лауреатов. Нобелевская премия по литературе для меня очень важный критерий. Я не собираюсь читать всех лауреатов, да и не всё, что я читал мне понравилось. И тем более, это не означает, что не получившие Нобелевку не очень хорошие авторы. Просто сам факт награждения для меня свидельствует о незаурядности автора. Про Гамсуна могу сказать, что для меня он один из таких авторов. И то что он, сотрдуничал с немцами и предательскими норвежскими властями в годы Второй Мировой Войны, ну, если честно так за его «Голод» я готов оправдать и простить даже растрел.

Перед азербайджаноязычными книгами, после подсвченика, впервомя ряду, и до конца полки всего 4 книжки на русском. И все очень разные, и по формату, и по содержанию.

Первой стоит тонкая брошюра изданная институтом Катона, есть такое учреждение, проповедующее либерализм. Хорошее название выбрали для института, символическое. Называется книга «Навстречу ограниченному государству», автор некто Лешек Бальцерович, поляк кажется. Книжку читал. Не понял, и не понравилось. Я же правый!

Потом толстый томище «Курса сравнительного правоведения» – привезен мной из Москвы в 2007 году. Эх, надо было мне настоять в 2004 году. Ведь я хотел писать диссертацию именно по сравнительному правоведению. Интересная и полезная книгка, особенно для теоретиков.

Между «Курсом» и еще одной толстой книгой – «Улиссом» тоненькая «Слова в мифах» Айзека Азимова. Научно-популярные книжки Азимова не менее интересны чем его фантастическая проза. Если не читали ни ту, ни другую, почитайте, понравится – уверен.

Последним стоит в первом ряду, как вы уже поняли «Улисс» Джойса. Одноглазый автор смотрит на меня с широкого корешка и словно вопрошает, ну когда я наконец дочитаю его труд. Мне стыдно. Но я благодарен Джойсу за то, что он был.

Вот и всё, о моей первой полке. А таких полок у Руфата Чингизовича было 5.

* уже после написания поста, но в процессе, когда он редактировался, я побывал в гостях и увидел те же самые 5 томов у хозяев и порадовался за наше будущее.

http://travnik.wordpress.com/