Нас ждал сюрприз от Ю.Н. Андропова. Едва ли не первым
его кадровым решением стал перевод Г.А. Алиева в члены
Политбюро, назначение его первым заместителем предсе-
дателя Совета министров СССР.
Это известие в Баку произвело эффект долгожданной
победы: одни искренне радовались успеху национального
лидера, другие испытывали нечто похожее на чувство на-
циональной гордости, третьи вспоминали багировские вре-
мена, когда Москва придавала особое значение нефтяному
Баку, воздавала должное революционному прошлому азер-
байджанской столицы, что находило отражение в особых
отношениях грозного Мир-Джафара Багирова с Иосифом
дом Г. Алиева на новое, союзное поприще можно будет сво-
бодно вздохнуть, закончатся нескончаемые давление и
страхи, злословили — пусть, мол, попробует навести порядок
в Москве, Союзе, давно пора. Словом, в общественных на-
строениях витали смешанные чувства радости, надежд и
привычного ожидания перемен. И тех, которыми объята
была вся Страна Советов, и своими специфически азербай-
джанскими.
На мои искренние поздравлении сразу после возвраще-
ния из Москвы он реагирует без приличествующего моменту
торжества, даже нервозно:
— С чем ты меня поздравляешь?!
И в том нет ни позы, ни рисовки,ничего, кроме искрен-
него раздражения.
— Разгребать хозйственные завалы, наводить порядок,
поднимать трудовую дисциплину и укреплять ответствен-
ность в огромной стране с трехсотмиллионным населением?
Маленький Азербайджан вон сколько сил, энергии и вре-
мени отнял.
И он устало махнул рукой, мол, что там говорить об этом,
садись обсудим наши, республиканские дела...
Я знал — он давно нацелился на Москву и наверняка был
в курсе предстоящей смены в руководстве страной. Но не
той, которая произошла после 10 ноября 1982 года. На Ста-
рой площади ходили упорные слухи о предстоящей рекон-
струкции Политбюро, вызванной необходимостью разгру-
зить как можно больше от непосильных каждодневных дел
Л.И. Брежнева.
После его возвращения из Баку поступила информация,
что учреждается пост председателя КПСС, который займет
Леонид Ильич, в результате чего Ю.В. Андропов станет Ген-
секом — политическим руководителем партии, а практиче-
ская реализация решений КПСС будет возложена на Первого
секретаря. На это место Л.И. Брежнев рекомендовал
Г.А. Алиева. Предложение обсуждалось в близком окружении
Генерального, но судя по тому, что пришлось отложить до
следующего рассмотрения, имелись если не возражения, то
некоторые соображения. Какие? Это знали только участники
предварительного заседания, те, кто составлял правящее
ядро политического руководства.
Избрание членом Политбюро для него было ожидаемым
решением. Но предложение Андропова о назначении пер-
вым заместителем Предсовмина по своему политическому
статусу вовсе не соответствовало тому, что предлагал покой-
ный генсек. Г.А. Алиев слишком хорошо понимал разницу
между политическим руководством и хозяйственно-эконо-
мическим, сам не раз удалял в Совмин или придерживал на
этом участке тех, кто мог претендовать на большее (Алиша
Джамиловича Лемберанского, например, легендарного мэра
Баку, вызванного из Москвы с обещанием поставить во главе
правительства, но так и не ставшего премьером). Знал он и
о старой партийной традиции сваливать крупные экономи-
ческие провалы на Совмин, слишком свежа была память об
участи Д.С. Полянского, М.Т. Мазурова, П.Е. Шелеста, круп-
ных, подававших надежды деятелей, звезды которых были
погашены при помощи точно такого же возвышения.
Г.А. Алиев также понимал, что из лидера, пусть и республи-
канского масштаба, но самостотельного, национального
значения он превращается пусть и в фигуру союзную, но ис-
полнительскую в государственном механизме.
Власть в Москве как центр государственного управления
была сконструирована вовсе не так, как привыкли ее видеть
в остальном мире. Ей придавались иные функции, в том
числе и наследуемые, традиционные. Имелись иные меха-
низмы, часто скрытые от внешнего взгляда.
Политическое ядро формировалось годами совместного
служения в штабе советской власти, и новобранец, кто бы
им ни был, долго оставался пришлым человеком. Причем,
нельзя утверждать, что у Алиева в Москве были сплошь доб-
рожелатели, хотя он к тому времени располагал огромными
связями по всей властной вертикали. Одни завидовали его
феерическому восхождению, другим не нравилось, как он
прокладывал путь наверх, знали о его подспудных ходах. Не
могли не возникать и вопросы, почему выдвигают руково-
дителя небольшого Азербайджана, а не из другого региона.
Подобный ход мыслей не мог не одолевать его, политика
опытного, умеющего рисковать, но и знающего цену осто-
рожности. Не ошибусь, если скажу, что на утомленном лице
Алиева, вернувшегося в Баку в новом качестве, в его раз-
мышлениях, окрашенных в пасмурные тона, читались при-
знаки плохо скрываемого разочарования.
Мудрено ли, он стоял не перед мучительным выбором, а
необходимостью начинать новый этап своей карьеры, бли-
стательность которой не исключала пугающей неизвестно-
сти уже в ближайшем будущем.
Однако мысли тех, кто окружал его, кто работал с ним,
как и тысяч других, кто привык наблюдать за политическими
спектаклями, как самым захватывающим зрелищем, были о
другом.
Сущность ожидания таилась в коротком, полном сакра-
ментального смысла и глубокого общественного значения
вопросе: «Кто?» Кого оставит после себя Гейдар Алиевич?
На ком остановит свой выбор?
— Как ты считаешь, кто из членов Бюро может наилучшим
образом возглавить республику?
Он не говорит: партию, Центральный комитет. Не назы-
вает саму должность — первый секретарь ЦК компартии.
Кто станет Первым, тот и главный — такова конфиденци-
альная логика.
— Вам виднее, Гейдар Алиевич. Мы все — члены вашей
команды, можно сказать — ваши воспитанники. Вам и решать.
— Непростая эта задача, — продолжает он, глядя куда-то
вдаль, за окна. — Если ты помнишь, я на тебя делал ставку.
Но не успел... Не успел подготовить смену для себя — времени
не хватило.
Он говорит с искренним сожалением. Он вообще выгля-
дит в последние дни необычайно озабоченным. Но на лице
его не читаются признаки радости (Он пока остается Пер-
вым, Бюро еще не рассматривало вопрос о его освобождении
от обязанностей, которые он исполнял 13 с лишним лет. Чи-
стая формальность, разумеется. Но к ней не подступиться,
пока не будет ясности в вопросе, который решается в связке
с упомянутой формальностью). Он явно не в себе и дело не
только в неожиданной кончине Леонида Ильича.
Так кто же? Кто может заменить его на верховном посту?
А есть ли такой среди нас, который тайно когда-либо по-
мышлял занять его место? Вряд ли кому подобное могло
прийти в голову все эти 13 лет. Другое дело сейчас, когда он
вынужден оставить республику и доверить ее рулить другому.
Не в том ли причина отсутствия признаков удовлетворения
на его хмуром, сосредоточенном лице? Он словно не рад
своему возвышению, новому крутому и завидному повороту
в своей судьбе.
...Г. Алиев ждал этого часа давно. Как минимум, последние
два с половиной года. С того самого дня, когда встал вопрос
о его переводе в Москву. В связи с этим он и стал настаивать
на моем отзыве в Баку — нужно было готовить преемника, а
для этого требовалось время. Кончина Л.И. Брежнева уско-
рила развязку. До окончательного отъезда на новую работу
нужно было определяться с новым руководителем ЦК КП
Азербайджана — Ю.В. Андропов торопил.
...Первый проводит беседы о предстоящем выборе с чле-
нами Бюро, с каждым по отдельности. И получает ответ,
ради которого и ведутся переговоры, — руководство партии
готово согласиться с его личным решением. Имя будущего
руководителя партии, в соответствии с принятой практикой,
не разглашается вплоть до полного согласования кандида-
туры с ЦК КПСС. Однако на этом важнейшем этапе мино-
вать Второго секретаря не имеется решительно никакой воз-
можности. Мнение Ю.Н. Пугачёва в данном случае, может,
и не является решающим, однако не считаться с его пози-
цией тоже нельзя (помните знаменитое требование В.Е. Се-
мичастного: «Прошу внести в протокол мое особое мнение
по данному вопросу»?).
И тут выясняется, что у Ю.Н. Пугачёва имеются возра-
жения. Точнее, он ропщет. Блестящая по замыслу кадровая
комбинация, настойчиво доведенная мастером власти до
практического осуществления, повисает на виду предусмот-
рительно смолкших в ожидании скандального срыва немно-
гочисленных зрителей.
— Багиров не обладает способностями руководителя столь
высокого ранга. Нет необходимой широты кругозора, воле-
вых качеств, принципиальности да и соответствующего
уровня политической культуры. Возможно, он хорошо смот-
релся бы в качестве секретаря по промышленности. К тому
же он серьезно болен. Хотя надо бы добавить, что Кямран
Мамедович уважаем аппаратом, имеет определенный пар-
тийный опыт, добрый, отзывчивый товарищ.
Это свое мнение Ю.Н. Пугачёв высказал последовательно
Г.А. Алиеву (уже члену Политбюро!), а затем и главным ор-
говикам ЦК КПСС — И.В. Капитонову и Н.А. Петровичеву.
Сама по себе такая позиция в вопросе кардинального харак-
тера, да и с учетом особых обстоятельств, уже выглядела экс-
траординарной. Но Второй вынужден был сказать нечто та-
кое, о чем вслух, как правило, не говорилось, хотя опытные
царедворцы и догадывались, о чем идет речь.
— Зачем же Гусейнов набирался в Москве политического
опыта? И зачем надо было прерывать раньше времени его
столь перспективную деятельность на международном по-
прище? Для чего мы его поставили во главе Бакинского гор-
кома — крупнейшей партийной организации республики?
Московские товарищи приняли к сведению точку зрения
Второго секретаря. Однако возражать новому члену Полит-
бюро не стали: имя Г.А. Алиева в те дни было у всех на устах —
человек, взятый в управление советским государством новым
генсеком, самим Ю.В. Андроповым!
Теперь мне, и не только мне одному, стали понятны мо-
тивы столь неожиданного и столь же настойчивого желания
Первого снять меня с «московской орбиты». Продолжение
работы в ЦК ВЛКСМ закрепляло мое положение в союзной
организации, выдвигая в число потенциальных претенден-
тов на первые роли в республике в предстоящей коррекции
состава руководства ЦК. Избранием же первым секретарем
Бакинского горкома партии решались два замысла. Под жест-
ким контролем оказывался я как возможный претендент на
первые роли, радикально снималась проблема А.Т. Кери-
мова, который в ожидавшейся смене властных фигур мог
бы также составить конкуренцию К.М. Багирову. С учетом
их реального веса и авторитета, особенно на союзном
уровне, шансы «Габыча», как и мои, выглядели бы куда пред-
почтительней.
Особая позиция Ю.Н. Пугачёва в связи с планируемыми
со стороны Первого кадровыми перестановками и прово-
цировала, судя по всему, вспышку подозрительности хозяина
касательно моих отношений с «человеком Москвы». Стоит,
пожалуй, подивиться психологическому потенциалу ин-
триги, когда национальный политик, всей собственной карь-
ерой обязанный своим связям в Москве, выражает нескры-
ваемое недоверие к тому, кто по служебному положению яв-
лялся проводником позиции ЦК КПСС в республике. Уди-
вительно ли, что на фоне скрытых маневров двух партийных
боссов, мнения которых разошлись в принципиально важ-
ном вопросе — выборе нового руководителя Компартии, —
брежневская реплика о «правильном подходе Бакинского
горкома к решению жилищных проблем была расценена
Первым как сигнал общественности республики по поводу
того, кого бы в ЦК КПСС хотели видеть новым руководите-
лем Компартии.
Я слишком хорошо знал Г. Алиева, чтобы рассчитывать
на то, что он может согласиться позволить кому бы то ни
было подбирать ему преемника. Но Ю.Н. Пугачёв, будучи
человеком глубоко партийным, дипломатическому маневри-
рованию предпочитал прямолинейное сопротивление, что,
по его мнению, означало следование коммунистической вы-
учке — оставаться во всем и всегда принципиальным, честно
и открыто отстаивать свое мнение. Требовать от него тон-
кого знания этнических особенностей характера азербай-
джанцев не приходилось. Откуда он мог знать, что Кямран
Мамедович Багиров приглянулся руководителю республики
вовсе не из-за выдающихся знаний и опыта в области строи-
тельства, а исключительно ввиду ереванских корней своего
генеалогического древа.
Об этом не значащемся ни в одной анкете штрихе био-
графии секретаря ЦК по идеологии не ведали не только
доки-аппаратчики, но и те, кто вырос с ним на узких улочках
Чемберикенда — самого что ни на есть типичного уголка
старого Баку. Да если бы и знал о том Ю.Н. Пугачёв, ведав-
ший вопросами оргпартработы, ему и в голову бы не пришло,
что данная биографическая деталь может послужить доста-
точным основанием, чтобы в течение нескольких лет про-
крутить бывшего выпускника политехнического института
в отделах строительства Совмина, ЦК партии, Сумгаитского
горкома. А затем счесть обретенный таким образом опыт
достаточным основанием для того, чтобы сделать его идео-
логом номер один Коммунистической партии Азербайджана.
Это был не самый изящный ход в политической практике
Г.А. Алиева. Но он никогда не отступал от задуманных пла-
нов. А в вопросе о том, кому оставить республику, в которой
он привык себя чувствовать полновластным хозяином, он
просто не мог уступить. И главное, неистребимая черта вос-
точной ментальности — относиться к государственной долж-
ности как к своей собственности: мой магазин, мой завод,
мой район, мой город, моя республика. Не только Ю.Н. Пу-
гачёв, все мы забыли, что между собой называли его Хозяи-
ном. А какой хозяин отказывался от своего дома, своей
земли, короче — собственности? Из-за нее, родимой, все по-
литические страсти бушуют исстари на грешной земле, вос-
стают народы, сокрушаются революциями государственные
устои.
Отбытие Первого на место новой работы затягивается.
Первоначально в Москву на «смотрины» выезжает вроде
бы Иса Мамедов. Но биография деятеля из субтропиков, из-
обилующая темными пятнами, как и его провинциальные
суждения, и весь вид, не тронутый городским лоском, вызы-
вает сомнения. Другое дело — Кямран Мамедович Багиров,
высокий, голубоглазый атлет с хорошей русской речью, с
вкраплениями партийной лексики.
Общение с претендентом на роль первого человека в рес-
публике вполне подтверждает анкетный портрет. Что и го-
ворить — воспитанник краснознаменных 1970-х , верный
продолжатель алиевского курса. Вопросов нет. За исключе-
нием одного. А что же Вагиф Алиовсатович Гусейнов? Он
ведь значится в резерве кандидатов на место Первого после
того, как Гейдар Алиевич настоял на переводе его в Баку. Да
и Леонид Ильич в ходе своего последнего пребывания в
Азербайджане похвалил его. Неувязочка выходит.
Новому генсеку, проявляющему в кадровых вопросах чи-
сто чекистскую осведомленность и осмотрительность, может
и не понравится такая непростительная небрежность. Как
тут быть?
Новый член Политбюро, первый заместитель Председа-
теля Совета министров СССР Г.А. Алиев знает, как действо-
вать в подобных случаях.
— И Багиров, и Гусейнов — мои воспитанники. Как гово-
рится, мои кадры. И оба зарекомендовали себя на партийной
работе с самой лучшей стороны. Единственное упущение в
отношении Гусейнова — это моя вина, я узнал об этом не-
сколько поздно, и будет правильным проинформировать о
нем ЦК партии. Вагиф Алиовсатович, работая в Москве, яв-
ляясь секретарем ЦК ВЛКСМ, дружил с Игорем Щёлоко-
вым...
Что ответствовал Юрий Владимирович Андропов на дан-
ное уточнение — история умалчивает. Известно, что любое
упоминание о бывшем брежневском дружке Николае Ани-
симовиче Щелокове производило удручающее впечатление
на сдержанного, умеющего маскировать свои эмоции нового
генсека. Замкнутый, даже несколько аскетичный шеф совет-
ской службы безопасности, грозного КГБ, являлся антипо-
дом главы милицейского ведомства, человека, любившего
жить с размахом, по-барски...
Ю.В. Андропов переиграл ненавистного ему министра,
которого он считал повинным во многих социальных болез-
нях, поразивших некогда мощный организм Страны Сове-
тов. Он довел долгую, тягучую подковерную игру с ним до
логического конца. Но последнюю точку в своей захваты-
вающей биографии маршал Н.А. Щёлоков поставил сам. За-
стрелившись, он в последнюю минуту избежал неминуемого
ареста и тем лишил своего преследователя возможности
всласть насладиться его, Щёлокова, позором, как долгождан-
ным итогом многолетнего соперничества.
Теперь его сын, Игорь Щёлоков, сам того не желая и не
ведая, ставил мне последнюю подножку, на что он был боль-
шой мастер. Впрочем, вряд ли узнает о том, что совершило
простое упоминание его имени в беседе двух гигантов поли-
тической интриги. Мою фамилию в присутствии Андропова
теперь лучше было бы не называть...
А Гейдар Алиевич, между тем, не спешит с организацион-
ным пленумом, где должно свершиться невероятное — он
передает власть (теперь это всем известно) К.М. Багирову.
Уже и документы соответствующие готовы, и кое-кто из
близких спешит со словцом, шуткой, особым рукопожатием
поздравить Кямрана Мамедовича, мол, знаю, рад безмерно
вашему успеху, надеюсь, не забудешь старых друзей. Друзья,
разумеется, могут быть спокойны, Кямран Багиров — человек
свой, городской, чужд крестьянских хитростей, каждое утро,
по старой спортивной привычке, появляется на корте об-
щества «Динамо», что на бакинском бульваре, и отыгрывает
с Юрием Гусейновичем Мамедовым — заместителем заве-
дующего административного отдела ЦК партии — пару сетов
в теннис.
Его спарринг-партнер по корту, как и большинство аппа-
ратчиков, пребывает в щепетильном положении небывалого
переходного периода в истории ЦК. Даже самые опытные
из них не могут припомнить из истории примера, когда бы
действующий лидер партии сам, добровольно, передавал
бразды правления одному из своих приближенных. Обычно
избрание нового руководителя следовало за освобождением
предшественника, которое подтверждалось доверительной
и вполне достоверной информацией, утекавшей из москов-
ских кабинетов, о неблагополучии дел в Азербайджане и
ожидающихся в связи с этим оргвыводах республиканского
масштаба и значения.
Первый, еще восседавший в своем кабинете и безо вся-
кого энтузиазма проводивший скучные совещания, как-то
незаметно трансформировался в «бывшего», что легко чи-
талось в глазах, в каждом движении подчиненных. Имя но-
вого («Король умер? Да здравствует король!») являлось пред-
метом вычислений до самого последнего момента. Карты
раскрывались непосредственно перед пленумом, когда на
Бюро появлялся представитель Центра, называемый на бю-
рократически конспиративный манер ответственным со-
трудником ЦК КПСС.
А тут всем все известно. Да только Первый работает в
том же напряженном режиме, в том же кабинете, что и летом
такого далекого, словно из учебника истории, 1969 года, ко-
гда хозяином вошел в кабинет на третьем этаже ЦК, кото-
рый, казалось, он никогда не покинет: «Скинули, — ликует, —
теперь я первый секретарь!».
Итак, на 3 декабря назначается пленум ЦК Компартии
Азербайджана. Повестка дня давно известна — организацион-
ный вопрос.
«Пленум освободил от обязанностей первого секретаря
и члена Бюро ЦК Компартии Азербайджана тов. Г.А. Алиева
в связи с назначением его Первым заместителем Председа-
теля Совета министров СССР. Первым секретарем ЦК Ком-
партии Азербайджана избран тов. Багиров К.М.».
Все на удивление буднично, «по-семейному». Впрочем,
это короткое сообщение заслуживает внимания, как редкий
для политической истории Азербайджана пример бескров-
ной передачи власти. Хотя историческая правда велит ска-
зать и о том, что экс-первый не спешит покидать свой каби-
нет (чуть было не сказал — трон).
В ЦК направляются посланцы автономий, городов, сель-
ских районов. Затем следуют визиты профсоюзных, комсо-
мольских организаций республики, сотрудников МВД, КГБ,
деятелей науки, литературы, искусства. Гейдар Алиевич
тепло, по-отцовски, беседует с каждой делегацией, разъ-
ясняет значение своего высокого партийно-государствен-
ного назначения: «Что скрывать — в Москве на разных уров-
нях ответственные товарищи давно говорили, что масштабы
Азербайджана уже малы для Алиева. Он — деятель крупного,
союзного уровня».
После того как эта мысль прозвучала в выступлениях
представителей рабочего класса, колхозного крестьянства,
интеллигенции, следует призыв к ним работать еще лучше,
своими трудовыми делами отметить столь значительное,
можно сказать — историческое событие в жизни партийной
организации, всего азербайджанского народа.
Г.А. Алиев говорил, как всегда, уверенно, четко, по-коман-
дирски. С некоторых пор в его ораторском искусстве появи-
лись новые штрихи. В конце речи — короткий взмах рукой,
почти по-ленински. Жест отработан. Не так давно на съезде
художников он с удовольствием давал рекомендации, как
лучше рисовать: «Не советую вам, не разобравшись глубоко
в каких-то новых веяниях, подпадать под влияние отдельных
модернистских течений и калечить свой творческий под-
черк, свою индивидуальность. Как и предполагалось, сейчас
резко спала волна ажиотажа и бума вокруг абстрактного и
некоторых других течений модернистского буржуазного ис-
кусства. К сожалению, кое-кто из вас не думал, что это про-
изойдет и, естественно, ошибался».
Вождь все знает. Невольно вспоминаются кадры из дале-
кого детства: Сталин подходит к заглохшему на Красной пло-
щади грузовику, а через минуту после того, как мотор зата-
рахтел, мудро сообщает чумазому шоферу, изумленно пялив-
щему глаза на такого простого и такого великого человека:
«Конечно, свечи!»
Наш вождь на прощание беседует с людьми без привыч-
ной строгости и недоверчивости. Напротив, он необычайно
приветлив, по-товарищески доступен, как и полагается боль-
шому человеку. Эту тонкую перемену народ улавливает чутко
и реагирует по-разному. Журналистская братия, как всегда,
посмеивается: «Теперь и в Москве будет свой ЧК КП!» Но-
менклатура внемлет с трепетом. Один профсоюзный дея-
тель, коротышка, схватив при прощании отеческую руку,
подпрыгнул и под общий хохот чмокнул дорогого Гейдара
Алиевича в щеку. Тот на мгновение оторопел, потом друже-
ски похлопал бойкого функционера по плечу. Мамед Аске-
ров, министр сельского хозяйства, на правах земляка счел
возможным, по древнему тюркско-курдскому обычаю, при-
ложиться губами к протянутой руке. Тут оторопели окру-
жающие.
Когда и каким образом в генерале КГБ проснулся глава
восточного племени, а в государственном чиновнике — ну-
кер? Вопрос непростой, и одним лишь следствием совет-
ского авторитаризма эти человеческие трансформации не
объяснить...
В перерывах между встречами с представителями обще-
ственности, о которых ведут подробные репортажи все
СМИ, Г.Алиев подписывает указы о присвоении почетных
званий, раздает просителям квартиры из резервного фонда.
На дню только мне поступают лично от него по пять-шесть
«квартирных» поручений. Потом подсчитал: около 30 луч-
ших квартир из фонда горкома раздал самым различным ли-
цам, и хорошим поэтам, и посредственным. А что было де-
лать?
Сообщения о необычном великодушии хозяина всерьез
всколыхнули деятельность всех без исключения творческих
союзов, запросившихся на прием к покидающему родной азер-
байджанский корабль капитану с просьбами напоследок о по-
четных званиях. «Ближайшие пять лет нам нечего будет де-
лать», — прокомментировали ситуацию в отделе культуры ЦК.
Как говорил Штирлиц, запоминается последняя фраза.
Гейдар Алиевич Алиев знал об этом и без кинематографиче-
ского разведчика. Поэтому последним словом его прозвучал
пленум ЦК Компартии Азербайджана, на котором обще-
ственности был представлен новый руководитель респуб-
лики — Кямран Мамедович Багиров.
Начался он традиционными рукоплесканиями, которыми
присутствующие встречали своего лидера, а закончилось...
всхлипываниями выступавшего с трибуны с речью нового
партийного босса. В том месте, где К.М. Багиров, перепол-
ненный чувствами искренней благодарности своему благо-
детелю, намеревался сообщить, что он никогда не забудет
отеческой заботы дорогого Гейдара Алиевича, оратор не-
вольно всхлипнул. Это было бы, может, по-своему трога-
тельно и театрально, если бы он далее сумел совладать с бив-
шими через край эмоциями. То ли из-за непривычного нерв-
ного напряжения, то ли из-за проснувшихся сыновних чувств
он просто разрыдался, и этот его неподдельный эмоцио-
нальный порыв подхватил зал.
Собственно, после всеобщего плача и причитаний жен-
ской половины зала занавес можно было опускать.
«7 декабря из Баку в Москву отбыл член Политбюро ЦК
КПСС, первый заместитель председателя Совета министров
СССР тов. Г.А. Алиев. В Бакинском аэропорту его провожали:
первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана К.М. Баги-
ров, Председатель Президиума Верховного совета Азербай-
джанской ССР К.А. Халилов, Председатель Совета Минист-
ров Азербайджанской ССР Г.Н. Сеидов, члены и кандидаты
в члены Бюро ЦК КП Азербайджана»32. То есть все, кто вхо-
дил в партийно-государственное руководство республики.
Последний акт долгих проводов завершился неожиданно
быстро и без лишней суеты. И когда лайнер Г. Алиева исчез
в пасмурной дали, наступило необычайное ощущение облег-
чения. Словно с плеч каждого из нас свалился неподъемный
груз, который мы тащили на себе все эти, в общем-то, ра-
достные и даже счастливые годы.
Вагиф Гусейнов, “Больше, чем одна жизнь”
Комментариев нет:
Отправить комментарий